Послевоенная история 1 гвардейской Краснознаменной танковой армии

1945 - 1991 г.г.: Группа Советских войск в Германии

Николай Мельников  В ГЕРМАНИИ, НА ДАЛЬНЕМ РУБЕЖЕ... по материалам газеты "Смоленские губернские ведомости" 2016 г. №№ 24-27.

166 отдельный Краснознаменный ордена Богдана Хмельницкого  разведывательный батальон 1 гвардейской танковой армии

1 декабря 2015 года председатель Смоленской областной Думы, секретарь Смоленского регионального отделения партии «Единая Россия» Игорь Васильевич Ляхов и сенатор от Смоленской области Франц Адамович Клинцевич провели совместный прием граждан в поселке Хиславичи.

К ним обратились по самым различным вопросам 23 жителя Хиславичского района. А поэтому их рассмотрение продолжалось более шести часов, до последнего посетителя.

Сегодня, спустя шесть месяцев после той встречи, многие вопросы, которые волновали жителей нашего района, уже решены, и люди благодарны за это председателю регионального парламента, секретарю Смоленского регионального отделения партии «Единая Россия» И. В. Ляхову и сенатору от Смоленской области Ф.А. Клинцевичу.

Я, в свою очередь, обратился к ним по вопросу более широкого привлечения для военно-патриотического воспитания молодежи ветеранов Группы советских войск в Германии (ГСВГ). В каждом районе проживают десятки, сотни - а в целом по области тысячи! - тех, кто на протяжении многих лет обеспечивал защиту западных рубежей нашей страны. А ведь ГСВГ была создана 10 июня 1945 года, и там остались служить солдаты Победы, на смену которым потом пришли их сыновья. В Дрездене пять лет служил наш будущий Президент Владимир Владимирович Путин, который тогда возглавлял Дом советско-германской дружбы.

К глубокому сожалению, мы являемся свидетелями того, что во многих странах Европы оскверняют и даже сносят памятники воинам-освободителям, а в газетах, журналах и книгах стараются поставить под сомнение решающую роль Советского Союза в разгроме фашизма. Другими словами, наша Победа и сегодня нуждается в защите от тех, кто пытается переписать историю.

10 июня 2015 года в Смоленске прошла встреча наследников Великой Победы – ветеранов Группы советских войск в Германии и ветеранов 1-й гвардейской танковой армии (1-й Гв. Т. А.), которая также входила в состав ГСВГ.

Председатель Смоленской областной Думы, секретарь Смоленского регионального отделения партии «Единая Россия» И. В. Ляхов, который проходил службу в ГСВГ, и член Совета Федерации Ф. А. Клинцевич, который служил в Афганистане и имеет несколько боевых наград, поддержали мое предложение, а Ф. А. Клинцевич сказал, что по этому вопросу будет принят партийный проект.

В канун 2016 года губернатор Смоленской области Алексей Владимирович Островский подписал постановление о создании нового главного управления в структуре областной администрации, которое займется гражданским и патриотическим воспитанием населения области и будет способствовать тесному взаимодействию органов исполнительной власти с общественными объединениями и организациями.

Когда я приезжаю в город Смоленск, то всегда стараюсь побывать в Сквере Памяти героев у крепостной стены и постоять у Вечного огня...

О чем думает и что вспоминает каждый из нас в такие минуты? Мы могли бы долго говорить об этом, и каждый по-своему был бы прав.

Меня в свое время потрясли пронзительные строки Владимира Высоцкого, глубокий смысл которых, на мой взгляд, уже никому не дано превзойти:

А в Вечном огне –
видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск
и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата...

Как известно, отец Высоцкого прошел войну с первого и до последнего дня - брал Берлин, а после окончания служил в Германии, в городе Эберсвальде. В январе 1947 года 9‑летний Володя приехал к отцу в Германию и жил там до тех пор, пока отца в 1949 году не перевели на службу в Москву.

Другими словами, он видел своими глазами десятки, сотни сожженных деревень, сел и городов, боль и страдания тысяч и тысяч людей, слушал и жадно впитывал рассказы участников войны. Он все пропустил через свое сердце и написал такие строки, которым суждено бессмертие.

Я почему-то уверен, что через несколько лет эти строки поэта будут написаны золотыми буквами на гранитных плитах у Вечного огня - еще и потому, что рядом находится бюст Михаила Егорова - нашего земляка, водрузившего вместе с Мелитоном Кантария знамя Победы над поверженным рейхстагом.

В жизни каждого из нас есть события и даты, которые остаются в памяти навсегда. Прошло уже много лет, но я снова и снова вспоминаю тех, с кем мне посчастливилось служить в Группе советских войск в Германии: солдат, сержантов и офицеров - мы все гордились, что нам выпала большая честь служить за границей...

В начале 1961 года нас, призывников, вызвали в Хиславичский райвоенкомат и предложили перед армией закончить курсы шоферов в городе Починке. Так я впервые познакомился с Ермаковым Володей и Антипенковым Иваном из д. Ослянка и Белоусовым Иваном из деревни Селезеньки Упинского сельского Совета. Ни он, ни я не могли подумать тогда, что эта встреча для нас станет судьбоносной на всю жизнь - уже прошло много лет, но мы не потеряли друг друга.

С первых дней учебы мы стали зарабатывать на хлеб - после занятий шли на товарную станцию и разгружали вагоны с углем, свеклой, дровами, пиломатериалами. В отдельные вечера получали на руки по 75 рублей каждый - по тем временам это были большие деньги.

На занятиях мы старательно изучали материальную часть, правила уличного движения и вместе с инструктором ездили по починковским улицам, иногда задевая заборы, когда путались с переключением передач. Так как рычаги управления в учебном автомобиле были спарены, то инструктор в критических ситуациях просто нажимал на сцепление и тормоз, поворачивался к новичку и задавал всегда единственный вопрос: «Куда прешь?», но при этом улыбался. И эта его улыбка вселяла уверенность, что вскоре мы всё осилим и прокатим с ветерком самого инструктора.

Пролетали недели, месяцы учебы, и вот наступило 12 апреля 1961 года. Это было солнечное утро, а небо синее, синее - и ни одного облачка. Температура на улице была около нуля градусов и капельки воды от тающего снега в солнечных лучах казались россыпью изумрудов.

А когда из репродуктора раздался голос диктора о космическом полете Юрия Алексеевича Гагарина, мы с криками «ура» начали бросать вверх шапки, варежки, которые падали в грязь, лужи, но никто на это не обращал внимания - мы обнимали друг друга, радуясь еще и потому, что он был наш, смоленский.

Успешно сдав все экзамены, мы, за исключением одного неудачника, получили хрустящие «корочки» - удостоверение водителя, и разъехались по домам. А 28 августа 1961 года нас вызвали в военкомат и вскоре с Иваном Белоусовым мы оказались в Алабино, что находится в Подмосковье и где сейчас проводится танковый биатлон. Нам выдали новую форму и разместили в палатках, в которых ночью было очень холодно. Но отцы-командиры каждый день старательно учили нас уму-разуму, и уже не скрывали, что через неделю отправят в Германию.

Эта весть отозвалась в моем сердце щемящей болью, так как мой отец погиб на фронте, всю деревню дотла сожгли немцы - уцелел только дом священника, в котором после войны была начальная школа; мать родила меня в погребе, а жили мы в землянке - в страшном голоде и холоде.

Моему другу Ивану было полегче - его отец, Филипп Антонович, вернулся с фронта живым и с боевыми наградами.

Перед нашей отправкой за границу накалилась и международная обстановка. 13 августа 1961 года, как известно, началось сооружение вокруг Западного Берлина бетонной стены высотой 5 метров с протянутой поверху колючей проволокой, которая потом получила название «Берлинской стены». У Бранденбургских ворот в Берлине в те дни стояли напротив друг друга танки с расчехленными пушками: с одной стороны - танки Национальной Народной Армии ГДР, за которыми находился и наш танковый полк, а с другой стороны - американские танки. Экипажи находились в танках целыми сутками, и даже еду им доставляли в термосах на позиции...

Когда нас привезли в Брест, на пограничной станции мы нервно курили в тамбурах вагонов и... прощались, так как впереди нас ждала неизвестность. При распределении во Франкфурте - на - Одере меня с другом направили в 1-ю гвардейскую танковую армию, которой командовал генерал-лейтенант Евгений Филиппович Ивановский, а потом, забегая вперед, с 1972 по 1980 год он был Главнокомандующим Группой советских войск в Германии.

Штаб 1-й гв.Т.А. находился в городе Дрездене - до второй мировой войны там находился штаб 6-й армии Паулюса, нашедшей бесславный конец под Сталинградом.

Но потом нас с другом разлучили - я остался в Дрездене, а его отправили в город Ризу - в 40 километрах севернее - в 23-й полк тяжелых танков. А моим родным домом на три года стал 166-й Отдельный Краснознаменный ордена Богдана Хмельницкого разведывательный батальон - прямого подчинения штабу 1-й гв.Т.А.

Он размещался в бывших четырехэтажных эсэсовских казармах, которые под плацем соединялись подземными ходами с общим выходом в лес, за автобан. Естественно, в наше время, чтобы не искушать желание некоторых «разведчиков» незаметно сходить в самоволку, ходы были замурованы. Рядом с нашей частью были расквартированы инженерно-понтонный полк и вертолетная эскадрилья.

А всего в нашу часть прибыло 65 новобранцев, среди которых были русские, белорусы, украинцы, евреи, армяне, грузины, абхазы, дагестанцы, татары, осетины и другие.

Забегая вперед, скажу, что за все годы службы не было ни одного конфликта на национальной почве - это была дружная армейская семья. А наш «батяня-комбат», гвардии подполковник Лукашев Виктор Иванович был, как писал поэт, «слуга царю, отец солдатам», за что мы все его любили, и я не помню ни одного случая, чтобы он оскорбил солдата или унизил нецензурным словом.

Под стать ему был и начальник штаба – боевой офицер, гвардии майор Скобелко Павел Тимофеевич, который также в совершенстве знал свое дело и никогда не терялся в любой непредвиденной ситуации. У него было одно любимое словечко - «непутевый». Одним этим словом он мог на учениях батальона выразить высокую оценку действиям солдата или свое недовольство, если тот плохо стрелял или терялся в присутствии проверяющих - все зависело от логического ударения, когда он произносил это слово, и от выражения его лица. Кстати, незадолго до нашего увольнения в запас он получил повышение по службе и был назначен комбатом одного из батальонов на севере ГДР - недалеко от города Росток.

Особенно нашему приезду в часть обрадовались старослужащие - они не только помогали нам побыстрее освоить боевую технику, но и с удовольствием «доверяли» нам вместо себя чистить картошку, мыть посуду на кухне, убирать в казарме, почаще ходить в караул.

Но мы не обижались, так как нервы у них были на пределе - из-за «Берлинской стены» их не уволили в запас в 1961 г., а только в 1962 году; фактически каждый из них прослужил почти по три с половиной года вместо, трех.

С особой радостью мы ждали письма из дома. Когда в роту приходил почтальон, то его окружали со всех сторон, и каждый протягивал руку за письмом, надеясь получить его первым. Получив письмо, счастливчик сразу разрывал конверт и жадно читал. А те, кому не повезло, молча уходили с опущенной головой.

В магазине военторга я впервые купил четырехтомник Сергея Есенина, стихи которого в Союзе еще были под запретом. Их с удовольствием читали солдаты и офицеры и многие из стихов переписывали в тетради, а также отсылали родным и друзьям.

Прошло всего несколько месяцев службы, и моими лучшими друзьями стали: Анатолий Слободниченко, шутник и балагур, из Одессы, Дмитрий Примак из Киева, Юрий Панов из Мурманска. Они все состоялись в жизни: Анатолий Слободниченко стал моряком торгового флота и присылал мне открытки и фотографии со всех континентов, где он побывал. Даже теперь, спустя много лет, я не могу без улыбки читать фотокопию грамоты, которая была ему вручена при пересечении экватора.

Дмитрий Примак после службы закончил медицинский институт в Киеве и стал врачом (кстати, он служил в медчасти, так как до армии закончил медучилище); Юрий Панов все годы проработал на военном заводе в Мурманске. Мы всегда приглашали друг друга в гости, но по разным причинам не встретились, о чем я сожалею. Но зато теперь, благодаря возвращению Крыма в родную гавань, я с большим удовольствием побываю в городе русской славы - городе-герое Севастополе...

Кстати, в это же время, 10 февраля 1962 года, на мосту Глиникер-брюкке в Берлине произошел обмен советского разведчика - нелегала Рудольфа Абеля на американского летчика Фрэнсиса Пауэрса, осужденного советским судом за шпионаж. Но об этом мы узнали только много лет спустя после окончания службы.

  А на горизонте уже назревал и разразился в 1962 году Карибский кризис, который поставил мир на грань ядерной войны. В дни возведения "Берлинской стены" и Карибского кризиса все мы, по меткому выражению любимца миллионов Льва Лещенко, который в те же годы служил в Германии, "спали с автоматами под подушками".

Наш батальон - теперь об этом можно сказать открыто! - был укомплектован по тем временам новейшей техникой - это плавающие танки ПТ - 76, средние танки Т-55. БРДМы (бронированные разведывательно-дозорные машины), тягачи и автомобили различного назначения. Особую гордость составляли индивидуальные и передвижные радиостанции под руководством командира роты связи - капитана Верижникова Ивана Яковлевича.

Наши связисты могли за короткий промежуток времени в любом заданном квадрате развернуть радиостанции и обеспечить устойчивую связь не только со штабом Армии, но и с другими частями.

С первых дней службы под руководством офицеров и с помощью старослужащих, мы изучали боевую технику, отрабатывали методы вождения по пересеченной местности, нас учили метко стрелять из всех видов оружия, а также умело ориентироваться на местности по топографическим картам. Но настоящую оценку получал каждый из нас, да и батальон в целом, только на Кенигсбрюкском полигоне или Магдебургском, на которых проводились учения.

После года службы я встретился со своим другом Иваном Белоусовым - он приехал в нашу часть на автомашине вместе с командиром роты. Мы проговорили около часа, стараясь побольше узнать обо всем, а при прощании он сказал, что уже дал согласие на поступление в Харьковское танковое училище и уезжает на Украину.

Мне, как отличнику боевой и политической подготовки, тоже было предложение стать офицером, но я его отклонил, хотя и было, на первый взгляд, заманчиво - через год службы оказаться на родине. Все дело в том, что у него была полная семья, а у меня одна больная мать. И я не мог, не имел права после службы в армии оставить ее одну. Скажу больше - ей было не одно предложение от уцелевших фронтовиков выйти замуж и устроить личную жизнь, но она их все отклонила, и посвятила себя только нам - своим детям...

А через месяц я стал получать от друга радостные письма об учебе, о новых друзьях и открытки с видами Харькова - даже в дурном сне мы не могли тогда представить, что может случиться с Украиной уже в наши дни!

В сентябре 1962 года к нам прибыло новое пополнение, и среди них были земляки из Гагаринского, Вяземского, Починковского, Ельнинского, Монастырщинского, Руднянского и других районов области.

Иногда в нашей части происходили события, которые невозможно было воспринимать без юмора. Так, например, один из новобранцев повадился с первых дней ходить в санчасть, чтобы получить справку о «болезни» - таких в армии называют «сачками». И вот, однажды, после очередного обращения ему в санчасти выписали справку следующего содержания: «Общее сотрясение организма при падении с телеги». А второй экземпляр такой же справки отдали командиру разведроты, а он - комбату, который зачитал ее текст всему батальону, и на плацу раздался гомерический смех.

Другой солдат (фамилию, к сожалению, не помню), второго года службы, который был призван из Абхазии, в канун своего дня рождения ушел в самоволку, чтобы отметить это событие в пивном баре Дрездена. Через некоторое время к нему подсел, как оказалось, немец из Западного Берлина и начал подливать ему в бокал вино. Когда по его разумению «клиент созрел», немец предложил ему дезертировать в Западную Германию. Наш разведчик, который был кандидатом в мастера спорта по боксу и самбо, одним ударом отправил его под соседний столик. Назавтра в части его вычислили, и все ждали развязки действа. Но комбат, как тонкий психолог, принял единственно правильное решение: - вместо отправки за самоволку на гауптвахту, он предоставил ему двухнедельный отпуск - за высокий патриотизм и верность присяге. Но в часть отпускник вернулся только через полтора месяца, и привез справку, что целый месяц пролежал в больнице. Но все прекрасно понимали, что в солнечной Абхазии его встречали, как героя, и долго не хотели отпускать...

Запомнился и еще один случай, свидетелем которого был и я. Мы ехали на учение с автоматами в открытой машине - рожки с боевыми патронами нам выдавали только на полигоне! И вот, когда мы проезжали через деревню, на втором этаже дома под черепичной крышей вдруг распахнули окно, и мужчина показал нам кулак. Мы, не сговариваясь, повернули автоматы в его сторону и лязгнули затворами. Он мгновенно захлопнул окно, а кто-то из ребят сказал: «Наверно, наши отцы не добили его в Берлине». В ответ мы все заулыбались... Но случаев нападения на наших солдат в Германии не было. А вот в Польше по окнам наших воинских эшелонов иногда бросали камнями, и нас всегда предупреждали, чтобы мы не открывали их...

В воскресные дни часто проводились спортивные мероприятия в которых принимали участие солдаты, сержанты и офицеры. Кроме игры в футбол и волейбол, мы соревновались по поднятию тяжестей, по прыжкам в длину и высоту, подтягиванию на перекладине, беге на короткие дистанции, шахматам и шашкам, а лучшие из лучших награждались Почетными грамотами.

Комбат, как правило, приходил на соревнования всей семьей - с женой и сыном Славкой. И всегда повторялась одна и та же картина: - увидев издали меня или кого- то из моих друзей - Анатолия Слободниченко или Диму Примака, - он всегда вырывался из рук матери и бежал к нам, улыбаясь и раскинув ручонки в разные стороны. Кто-то из нас подхватывал его на руки, а он, в свою очередь, обнимал нас за шею и гордо посматривал на родителей. Мы все его любили за веселый нрав и детскую непосредственность и, незаметно для родителей, угощали конфетами и печеньем из военторговского магазина.

Кроме повседневной воинской учебы и физической подготовки в классах и на полигонах, наши командиры стремились приобщить нас к прекрасному.

Прежде всего и сам Дрезден за его удивительную красоту называют «Флоренцией на Эльбе», которая живописной лентой почти на 30 километров протянулась в черте города. А Дрезденская картинная галерея по праву считается визитной карточкой города. В Х1Х-м веке наши писатели и художники, как на паломничество отправлялись в Дрезден к «Сикстинской мадонне». Самым восторженным почитателем ее среди русских писателей был Ф. М. Достоевский. Многие герои романов писателя характеризуются через их отношение к «Сикстинской мадонне» Рафаэля.

Ее история тесно связана с великим подвигом Советской Армии, спасшей от варварского уничтожения шедевры живописи. Картины наши солдаты нашли в шахтах, многие из них успели жестоко пострадать: покрылись плесенью, красочный слой начал осыпаться.

Вот какие воспоминания оставил один из тех, кто был участником событий: «Сикстинскую мадонну» великого Рафаэля обнаружили в одном из ящиков, а когда его открыли, перед нами предстала, широко раскрыв лучезарные глаза, женщина дивной, неземной красоты с божественным младенцем на руках. И советские солдаты и офицеры, несколько лет шагавшие тяжелыми дорогами войны, сняли перед ней фуражки и пилотки...»

Все найденные полотна были привезены в Советский Союз, и только благодаря самоотверженному труду и высокому искусству реставраторов вернули к жизни спасенные шедевры. А 31 марта 1955 года Советское правительство приняло решение вернуть Германской Демократической Республике спасенные шедевры Дрезденской картинной галереи...

Зная из газет о непростой судьбе картин, мы, новобранцы, стремились побывать в галерее. И вот, наконец, в ноябре 1961 года, я с друзьями впервые переступил порог Дрезденской картинной галереи, и был очарован и потрясен до глубины души увиденным. Среди них: «Сикстинская мадонна» Рафаэля, «Автопортрет с Саскией на коленях» Рембрандта, «Спящая Венера», созданная совместно Джорджоне и Тицианом, «Вирсавия» Рубенса, «Динарий кесаря» Тициана, «Царство Флоры» Пуссена, «Святая Инесса и ангел, укрывающий ее покрывалом» Рибера, «Шоколадница» Лиотара и многие, многие другие.

Посещая Дрезденскую картинную галерею - за три года службы был в ней 5 раз! - я получил редкую возможность сравнить шедевры русской школы живописи (Третьяковскую картинную галерею я открыл для себя в 16 лет, когда еще учился в Ослянской средней школе, но это отдельная тема!) - с шедеврами европейской школы.

Как показали другие экскурсии, окрестности Дрездена оказались не менее очаровательны. Так, в 15 километрах от города находится знаменитый замок Морицбург, в котором собрано огромное количество охотничьих трофеев. Он построен на острове посреди большого искусственного пруда. А средневековый город на Эльбе Мейсен известен прежде всего своим знаменитым фарфором. Но особенно нам запомнилась самая посещаемая смотровая площадка Саксонской Швейцарии - скалистый утес Бастай, возвышающийся на 200 метров над Эльбой и над курортом Ратен, превращенном в сплошную пешеходную зону.

Однажды в Дрездене около галереи мы встретили группу туристов из Союза и очень обрадовались друг другу. Они расспрашивали нас о службе, а мы, в свою очередь, стремились побольше узнать о своей далекой Родине...

Открытки с видом Дрездена и его окрестностей я регулярно старался посылать своему другу Ивану в Харьков. После окончания с отличием Харьковского танкового училища в 1966 году молодого лейтенанта И. Ф. Белоусова снова направили в Группу советских войск в Германии, где он прослужил до 1972 года. С 1972 по 1982 г. служил в г. Уссурийске Приморского края, а потом в г. Хабаровске, в политуправлении Дальневосточного военного округа.

В 1984 году он продолжил службу в Центральной группе войск - в Чехословакии, а потом в Белорусском военном округе. А в 1991 г. уволился в запас в звании полковника запаса и живет в городе-герое Минске. Раньше, когда были живы его родители, он приезжал на родину несколько раз в год, и мы всегда были рады встрече.

В моей памяти остались навсегда армейские учения на Магдебургском полигоне. Нашему батальону была поставлена задача форсировать реку Эльбу, закрепиться на противоположном берегу и продолжить разведку в полосе наступления других частей 1-й гв. т.а. Наши соседи по военному городку в 200 метрах ниже по течению реки заканчивали наведение понтонного моста для переправки войск.

А с воздуха нас прикрывали боевые самолеты.

Плавающие танки ПТ-76 и БРДМы батальона растянулись от одного берега реки до другого на расстояние более ста метров, ведя при этом обстрел противоположного берега холостыми зарядами.

Средние танки батальона Т-55 в это же самое время, в 30-40 метрах выше по течению, форсировали Эльбу по дну реки, используя для этого навесное оборудование для вождения под водой. А наши связисты на опушке прибрежного леса развернули радиостанцию и обеспечили надежную связь со штабом 1-й гв. т.а. и другими частями армии.

После успешной переправки на другой берег нам разрешили на несколько минут выйти из боевых машин. Я спустился к реке и зачерпнул ладонями немного воды из Эльбы и сделал несколько глотков в память о своем отце - Матвее Ефимовиче, который, как и сотни тысяч других, говоря словами Высоцкого, «не вернулся из боя». Я радовался своей судьбе, что благодаря их подвигу стою в центре Европы...

По итогам учения и проведенных боевых стрельб на полигоне комиссия во главе с начальником разведки 1-й гв. т.а. гвардии полковником В. С. Репецким поставила нашему батальону отличную оценку, и несколько солдат были награждены Почетными грамотами.

Летом 1963 года в нашем батальоне побывал с инспекцией К.С. Москаленко - Маршал Советского Союза, дважды Герой Советского Союза - инспектор Министерства обороны СССР. Он осмотрел ангары с боевой техникой и провел совещание с офицерами батальона.

Когда просматриваю старые фотографии, то всегда вспоминаю свой первый марш в колонне батальона. Рядом со мной в БРДМе находился молодой и безусый лейтенант Иван Петрович Лукиша, который только что прибыл в часть. Он встал в полный рост, высунулся из люка по пояс и обозревал незнакомую местность. Еще не имея опыта вождения в колонне, я отстал от впереди идущей машины и, чтобы сократить дистанцию, включил «форсаж». Двигатель заметно прибавил обороты, а боевая машина начала вздрагивать на стыках бетонных плит автобана. Лейтенант мгновенно опустился на сиденье и закрыл люк. Заметив это боковым зрением, я его успокоил: «Не волнуйтесь, товарищ лейтенант, броня нас спасет от аварии». В ответ он сказал, что лучше в нее не попадать. И с ним нельзя было не согласиться...

А когда обострялась международная обстановка, наш батальон, как и другие части, выходил в запасной район сосредоточения с полным боевым комплектом, где продолжалась учеба в полевых условиях. В части ежедневно проводилась физзарядка, еженедельно - кросс на три километра, а также марш-броски на 30 километров с полной выкладкой: шинель-скатка, каска, автомат, саперная лопатка, патронная сумка с двумя пустыми рожками и гранатами, фляжка с водой.

Естественно, многие, особенно новобранцы, не выдерживали такой нагрузки и сходили с дистанции - их подбирала машина санчасти. Но мои друзья и я всегда старались дойти или «доползти» до финиша. Это пригодилось и на «гражданке», когда в ноябре 1963 года мне предоставили отпуск на Родину.

Первым делом в Бресте я зашел в банк и получил около двухсот рублей (сержантам срочной службы, кроме 15 марок ГДР, еще начислялось по 10 рублей в месяц, и их можно было получить только в Союзе). Чтобы навести «марафет», я зашел в парикмахерскую и, едва уселся в освободившееся кресло, как меня вежливо попросил парикмахер встать. Я встал, поднял глаза и обомлел - передо мной стояла живая легенда - Алексей Маресьев в сопровождении полковника авиации. Я отошел к окну и не сводил с него глаз...

Так как до отхода поезда в запасе было два часа, я решил осмотреть Брестскую крепость и присоединился к одной из групп туристов. С особым волнением я слушал гида о защитниках крепости, а голову сверлили строки Высоцкого:
«Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче - гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы –
Все судьбы в единую слиты».

Кстати, сам Владимир Высоцкий дважды побывал в Смоленске. В первый раз В. Высоцкий посетил Смоленск в 1965 году во время съёмок фильма !Я родом из детства!. И эпизод с возложением цветов к захоронениям у крепостной стены под его песню "На братских могилах" снимался в Лопатинском саду.

Второй визит Высоцкого в Смоленск состоялся 13 сентября 1970 г. Марина Влади добиралась из Парижа в Москву. Высоцкий встречал её в Бресте на машине. В Смоленск заехали перекусить. Машину поставили у гостиницы "Центральная" и пошли в ресторан. Когда вернулись, то обнаружили, что их обворовали. Пропала медвежья шуба, демисезонное пальто и большая подборка дисков, которые Марина везла из Парижа. Смоленская милиция под руководством следователя Петра Стукальского через час задержала вора и вещи вернули владельцам.

Марина Влади в качестве презента подарила ему свою фотографию с надписью "Петру Стукальскому - Марина Влади - 13.09.1970 г.".  Высоцкий оставил свой автограф на обороте "Петру Стукальскому  - Высоцкий. Смоленск. ХХ век."

И вот, наконец; я доехал до Смоленска, а потом до Починка. А чтобы добраться до дома, мне пришлось совершить марш-бросок на 47 километров от трассы Смоленск-Рославль по маршруту: д. Хицовка - пгт Хиславичи - д. Городок. Оглядываясь назад, я вспоминаю, что никогда не видел такой счастливой свою маму Ксению Сидоровну, как в день моего приезда в отпуск...

А через год прибыло новое пополнение, и мы начали готовиться к увольнению в запас. Со слезами на глазах, под марш «Прощание славянки», мы покидали родную часть и своих друзей: солдат, сержантов и офицеров. Командир батальона, встав на подножку автомобиля, а потом на заднее колесо, пожимал каждому из нас руку и благодарил за службу. Особенно было больно еще и потому, что с ними мы прощались навсегда...

Для тех, кто служил в 1-й гвардейской танковой Армии, я написал текст песни на музыку одного из талантливых композиторов Смоленщины.

Мы в Первой танковой служили

В Германии, на дальнем рубеже
Мы в Первой танковой служили.
Как много лет прошло уже,
Но братство наше сохранили.

Припев:
Гвардейская Краснознаменная моя!
На крыльях памяти со мной повсюду,
Армейская надежная семья,
Как первую любовь я не забуду!

С боями этот путь прошли
Отцы и деды, жизни не жалея,
Из плена мрачного спасли
«Сикстинскую мадонну» Рафаэля.

Припев.

Давно вернулись мы домой,
Но нет покоя на планете.
И мы по-прежнему с тобой
За нашу Родину в ответе.

Припев.

В Берлине навсегда остался на посту
Один из тех, кто заслонил Россию,
Кто защитил надежду и мечту
И детский смех под небом синим.

Припев.

И хотя уже прошло много лет, но меня не покидает желание приехать в город моей юности - Дрезден и, не торопясь, пройти по его улицам и проспектам, полюбоваться Цвингером, драматическим театром, фасад которого украшают слова И. Гете: «Красота всегда единственна, но прекрасное многообразно».

И, конечно же, снова прийти в Картинную галерею, где находится «Сикстинская мадонна», и тихо прошептать строки старинного романса «Я вновь пред тобою, стою очарован, и в дивные очи гляжу...»

Николай Мельников,
старший сержант 166-го Отдельного Краснознаменного
ордена Богдана Хмельницкого разведывательного батальона (1961-1964 г.г.),
член Союза журналистов России.

Фотоальбом

	Рядовой 166-го Отдельного Краснознаменного ордена Богдана Хмельницкого разведывательного батальона 1-й гвардейской танковой армии Мельников Н.М. после принятия присяги. ГСВГ, г. Дрезден, 1961 г.			Курсант Харьковского танкового училища младший сержант Белоусов И.Ф. 1964 г.
	Сержант Мельников Н.М. ГСВГ, г.Дрезден, 1963 г.			Делегация ССНМ вручает цветы воинам - танкистам ННА. Берлин, 13 августа 1961 г. фото МИЛИТЕРБИЛЬДДИНСТ
	Принятие присяги молодыми солдатами. Слева - направо: помощник начальника штаба 166-го Отдельного Краснознаменного ордена Богдана Хмельницкого разведывательного батальона 1 гв. т.а. старший лейтенант Ершов Михаил Петрович, начальник штаба батальона гвардии майор Скобелко Павел Тимофеевич. ГСВГ, г.Дрезден, 1961 г.			Для солдат нашего батальона кросс на 3 километра. проводился еженедельно. ГСВГ, 1962 г.
	Командир танка сержант Платонов Николай (из Ельнинского района Смоленской области) проводит политинформацию перед маршем. ГСВГ, 1963 г.			«Начальник разведки 1-й гвардейской танковой армии гвардии полковник Репецкий В.С. награждает Почетной грамотой солдата нашего батальона по итогам учений на Магдебургском полигоне.  ГСВГ, 1963 г.
	Грамота Слободниченко Анатолия Константиновича за пересечение экватора.			Встреча на родной земле в деревне Селезеньки Хиславичского района Смоленской области. Слева - направо: Мельников Николай Матвеевич и Белоусов Иван Филиппович. 1980 г.
	В минуты отдыха... На снимке (слева направо): сержант Анатолий Михайлов (г. Калуга), младший сержант Вячеслав Осленко (г. Курск) и сержант Николай Мельников (д. Городок Смоленской области) с «сыном» батальона Славой Лукашёвым. ГДР, г. Дрезден, 1964 г.			Бравый старшина Романов В.И. и старший сержант Мельников Н.М. ГСВГ, г. Дрезден, 1964 г.
	Младший сержант Примак Дмитрий Николаевич (г. Киев) и сержант Мельников Николай Матвеевич. ГСВГ, г. Дрезден, 1963 г.			У родной казармы, которая была нашим домом три года. В фуражке - Дмитрий Примак  (г. Киев) ГСВГ, г. Дрезден, август 1963 г.
	"Настала минута прощанья. Прощай Дрезден прощай родной батальон, прощайте боевые друзья - мы уезжаем домой". ГСВГ, г. Дрезден, 1964 г.			Фото из архива 166-го отдельного разведбатальона. Фамилию Пети установить не удалось.
	Встреча ветеранов 10 июня 2015 года в г. Смоленске в честь 70-летия со дня создания Группы советских войск в Германии. Перед ветеранами выступает капитан запаса Мельников Н.М. (в центре с цветами).			Возложение цветов к Вечному огню 30 января 2018 года в день 75-летия со дня создания 1-ой гвардейской Краснознаменной танковой армии. Третий слева - капитан запаса, ветеран 166-го Отдельного Краснознаменного ордена Богдана Хмельницкого разведывательного батальона 1-й Гв. КТА Н.М. Мельников. г.Смоленск, Сквер Памяти Героев.