Катуков Михаил Ефимович - командующий 1 гв. танковой армией

Катуков Михаил Ефимович -
командующий 1 гвардейской танковой армией,
маршал, дважды Герой Советского Союза

ЧЕЛОВЕК-ЛЕГЕНДА

В.В. ПРУДНИКОВ, историк, член СЖ Украины.
В.И. КОРОЛЕВ, Председатель Совета ветеранов Украины, однополчан Первой Гвардейской танковой Армии.

Маршал Михаил Катуков — человек-легенда. И это не преувеличение. Так о нем отзываются те, кто его хорошо знал, кто прошел с ним суровыми дорогами Великой Отечественной войны. Которые начинались с первыми артиллерийскими залпами на западных границах Советского Союза и заканчивались в поверженном Берлине.

Очевидцы свидетельствуют: когда отгремели бои в Берлине и гитлеровские войска капитулировали, Катуков не мог спать несколько дней. Наступила непривычная тишина, а с ней — и тот странный момент состояния души человека, которое может быть понятно только фронтовику.

В то время Михаилу Ефимовичу шел 45-й год. Практически позади осталась большая половина жизни. Он это вполне сознавал. Сознавал и другое: в этой жизни он оставил свой след. Путь, по которому пришлось идти, был не простым и довольно ухабистым.

Если говорить о трудовой деятельности, она начиналась рано, в двенадцатилетнем возрасте. Оставив подмосковную деревню Большое Уварово, он уехал в Петербург. Отец Ефим Епифанович, работал по найму у барона Врангеля. Он и пристроил сына в контору молочной фирмы купца Сумакова. Чтобы стать приказчиком, надо было прослужить пять лет. А пока Михаил — «мальчик». Обязанности нехитрые: разнести заказчикам молоко, вымыть посуду, стекла витрин и двери в магазине, протереть мокрыми опилками кафельные полы.

Революция 1917 года разрушила привычный для него мир, изменила планы, взгляды на жизнь. Фирма купца Сумакова закрылась, и в голодной столице делать было нечего. Пришлось возвращаться в деревню. Прожив два года под родительским кровом, Михаил добровольцем ушел в Красную Армию. Гражданская война была уже в самом разгаре.

Красноармеец Катуков честно выполнил свой солдатский долг, воевал против деникинцев, поляков, участвовал в подавлении разных мятежей, словом, выполнял приказы, которые отдавались командирами и военачальниками. Все, что он делал, считал законным и справедливым, считал, что служит интересам народа, помнил о долге перед Красной Армией. В солдатской книжке того времени было записано: «Ей (Красной Армии — В.П.) служить — служить своему рабочем народу. Ее враги — твои враги. Ее победа — твоя победа, а поражение ее — твоя погибель. Она — ты сам. Служи ей, как самому себе».

Старательного конного разведчика заметили командиры. В начале января 1921 года Катукова направили на учебу в Могилев на командирские курсы, где через год он получил свое первое командирское свидетельство.

Краском Катуков начал службу помощником командира взвода в 235-м полку 27-й Омской стрелковой дивизии. Полк дислоцировался в Смоленске. Там же размещался штаб Западного военного округа, которым командовал Михаил Тухачевский.

Гражданская война закончилась, и Красная Армия переходила на мирное положение. 12 января 1923 года РВС СССР принял решение о переводе нескольких дивизий на территориально-милиционную систему комплектования. Это делалось в порядке подготовки к военной реформе. Содержать огромную армию страна уже не могла: экономика была в упадке, а перспективы на ее возрождение неутешительные.

Однако многие дивизии по-прежнему оставались кадровыми, в том числе и 27-я Омская. В ней краском Катуков учил молодых бойцов защищать свое отечество. Надо сказать, что учился и сам. Помимо обычных занятий, часто посещал лекции по истории военного искусства, которые читал Тухачевский. Слушал и Фрунзе, который выступал с лекцией по вопросам предстоящей военной реформы.

С каждым годом росли требования к военной и политической подготовке Красной Армии. Нужны были грамотные командиры. Их готовили на военных курсах, в полковых школах, а также в Высшей тактической школе «Выстрел», которая находилась в Москве.

Когда Катуков узнал о существовании школы «Выстрел», загорелся желанием пройти там курсы. В пору командирского становления у него уже были довольно широкие знания в военном деле. Да и общее образование повыше, чем у других. Еще в деревне он закончил одноклассную школу с трехгодичным сроком обучения, прошел школьную программу на Могилевских курсах, углублял знания в полковой школе.

В 1926 году мечта сбылась. Его направили в Москву на стрелково-тактические курсы усовершенствования командного состава.
Лекции на курсах читал сам командир и комиссар школы Г.Д. Хаханьян, известные преподаватели, знатоки военного дела, В.В. Глазатов, В.В. Прунцов, И.А. Глотов, В.А. Решетников, А.Я. Слащев. В лабораториях курсанты изучали оружие, как отечественное, так и иностранное, на полигонах закрепляли практические знания.

«Выстрел» имел широкие связи с трудовыми коллективами Москвы, с крестьянами Московской области. Курсанты были частыми гостями на предприятиях, выезжали в села, оказывали помощь коммунам, вели пропагандистскую работу. В одну из таких поездок Михаил познакомился со своей будущей женой Ксеньей.

Свадьбу сыграли в родном селе Большое Уварово. А там подошел и конец учебы. Приказом РВС СССР по личному составу № 305 от 1 ноября 1927 года Михаил Ефимович Катуков был аттестован на комбата и направлен для дальнейшего прохождения службы в свою дивизию.

В этот год вместе с Катуковым закончили курсы «Выстрел» такие известные военачальники, как А.М. Василевский, П.И. Батов, В.Н. Горлов, Н.П. Пухов, И.М. Чистяков, В.А. Пигаревич, М.Д. Соломатин и др.

Прибыв в дивизию, Катуков принял полковую школу, в которой готовились командные кадры не только для своего соединения, но и для других частей.

Омская дивизия стояла у западных границ, из года в год совершенствуя свое боевое мастерство, ее командный состав значительно вырос. Бывшие взводные командовали ротами и батальонами, а батальонные командиры стояли во главе полков, поднялся по служебной лестнице и М.Е. Катуков. Он стал начальником штаба 60-го стрелкового полка. Работа начальника штаба, известно, хлопотная, но она давала возможность вникать и в оперативно-тактические вопросы, и в хозяйственные, одним словом, позволяла чувствовать пульс всех подразделений.

В 1932 году полк неожиданно перебросили из Витебска в Борисов. Тут же пришел приказ переформировать его в 5-ю легкотанковую бригаду. Переформировать — это значит, получить новую технику — танки, переучить красноармейцев и командиров, совершенно по-новому вести все хозяйство части. На все это давалось около года.

Михаил Ефимович понимал: в этот год должна решиться и его собственная судьба. Жизнь поставила вопрос ребром — либо переучиваться на танкиста, либо подать рапорт о переводе в стрелковый полк. Было над чем подумать. Однако танки — совершенно новый вид оружия — все больше захватывали его воображение. Танки он видел в гражданскую на южном фронте. Это были французские машины типа «Рено» или английские типа «Рикардо». А на тактических курсах «Выстрел» военспец, бывший белогвардейский генерал Слащев в одной из своих лекций довольно подробно разбирал случаи использования танков в первой мировой войне и в гражданской. Случаев было не так уж много, но они запомнились: массированная атака английских танков в сентябре 1916 года в районе Альбер-Перрона, примерно то же самое проделал Тухачевский против польских легионов 4 июля 1920 года и, наконец, начдив Куйбышев, используя танки на тифлисском направлении в феврале 1921 года, добился решительного успеха против войск Ноя Жордания.

Военная реформа конца 20-х и начала 30-х годов коренным образом изменила общее положение дел в Красной Армии. Изменилась и советская военная доктрина. Большевистские вожди видели войну только наступательную, поэтому технические рода войск ставились на первое место. Тухачевский, Триандафиллов и другие военачальники в своих теоретических выкладках сделали вывод: в будущей войне роль конницы значительно уменьшится, зато роль авиации, бронетанковых войск и артиллерии неизмеримо возрастет. Не все это понимали, особенно кавалерийские начальники, такие как Ворошилов, Буденный, Щаденко, считавшие, что «война моторов, механизация, авиация и химия придуманы военспецами. Пока главное — лошадка».

Однако технический прогресс с каждым годом все больше захватывал умы людей, особенно молодежи. В ее среде были популярны такие лозунги: «Даешь мотор!», «Даешь танк!», «Даешь самолет!»

В августе 1932 года 5-я стрелковая бригада получила первые машины. Это были действительно легкие танки Т-26 и БТ. На них смотрели как на чудо, с любовью и надеждой. Предстояло не только научиться управлять ими, но и вести бой в любых условиях. Вскоре прибыл и командир бригады Альфред Тылтынь, латыш по национальности, человек незаурядных способностей, много лет проработавший на автомобильных заводах за рубежом, прекрасно знавший военную технику. Именно у Тылтыня потом учился Катуков.

Пока шло формирование бригады, Катуков изучил материальную часть танка, получил навыки вождения машины, на стрельбах из танковой пушки показывал хорошие результаты, а на окружных стрелковых соревнованиях в 1933 году занял первое место, за что получил приз — фотоаппарат — из рук начальника автобронетанковых войск Белорусского военного округа Шаумяна.

Катуков действительно стал настоящим танкистом. Об этом говорит его аттестационный лист. Его танковый батальон с успехом соперничал на соревнованиях с батальоном Поя Тылтыня, брата комбрига. Комбатов связывала не только служба в танковых войсках, но и армейская дружба. Она продолжалась до 1943 года, когда Поль Тылтынь, он же Арман, герой боев в Испании, погиб на Ленинградском фронте.

Достигнутый опыт и знания позволяли Катукову продвигаться по должности. После годичных академических курсов при военной Академии механизации и моторизации он возглавил оперативный отдел 134-й танковой бригады, которая затем достойно показала себя на знаменитых Киевских маневрах 1935 года.

В предгрозовые годы учения, маневры были обычным явлением для частей и соединений Красной Армии. Приход Гитлера к власти в 1933 году не добавлял уверенности в том, что Германия будет стремиться к обеспечению мира в Европе, а крупнейшие западно-европейские страны не очень-то жаловали внутреннюю и внешнюю политику СССР.

Результаты такой политики уже сказывались на состоянии всего общества, каждого его члена. Репрессии 1937-1939 гг. выкосили значительную часть интеллигенции, представителей науки и культуры. Как следствие — творческий потенциал страны упал до критической отметки. Лучшая часть командного состава РККА была также репрессирована, что ослабило ее перед ожесточенной схваткой с фашизмом.

Ощутимые потери в командных кадрах понесли все рода войск, включая и бронетанковые. Не избежал суда упоминавшийся уже ранее Поль Арман (Тылтынь). В эти годы он учился в Академии им. Фрунзе. Лишь чье-то заступничество спасло героя Испании от расправы, и ему разрешили закончить учебу.

Вот к Катукову судьба была более благосклонна. Из года в год он поднимался по ступенькам служебной лестницы. С должности начальника оперативного отдела бригады поднялся до начальника штаба 45-го механизированного корпуса. И вот он уже командир 134-й.

В архивах сохранились документы и о действиях 134-й танковой бригады под командованием Катукова. В одном из них говорится: «Командуя бригадой в период операции по освобождению трудящихся Западной Украины от буржуазно-помещичьего гнета польских панов, проявил себя хорошим организатором, решительным и смелым командиров (Имеется в виду комбриг Катуков — В.П.). Во время боевых действий правильно обеспечивал управление частями бригады. Бригадой разгромлены 54-й пехотный полк и 8-й Познанский мотоотряд противника, взято много пленных и трофеи. Бригадой захвачен г. Галич и совместно с 1-й мотострелковой бригадой — Бучач и Монастыржиско.

За боевые заслуги в период операции представлен к высшей правительственной награде — ордену «Красного Знамени».
Документ подписан командиром 25-го танкового корпуса комбригом Соломатиным и комиссаром того же корпуса бригадным комиссаром Зуевым.

Под Брестом комбриг Катуков впервые услышал имя германского танкового генерала Гудериана. Начальником штаба у Катукова был З.Е. Хлопов, недавний преподаватель Академии механизации и моторизации. Хлопов хорошо знал немецкий язык, ему и поручено было вести переговоры с германским командованием по вопросам установления демаркационной линии.
Армейский корпус Гудериана — одна танковая и две моторизованные дивизии — показал себя в польской кампании достаточно боеспособным соединением. Это вызывало у советских танкистов, союзников по тому времени, неподдельный интерес. Интерес подогревался еще и тем, что некоторые командиры прослышали о книге Гудериана «Внимание! Танки!», которая будоражила военные умы Европы с момента ее выхода, с 1937 года.

Вот и Катуков не удержался: в один из свободных вечеров выведал у Хлопова все, что тот знал о немецком танковом начальнике и его нашумевшей книге Конечно, принимать на веру многое из того, что теоретически обосновывал Гудериан, вряд ли следовало, но суть использования бронетанковых сил не вызывала сомнений.

Гудериан считал, что бронетанковые силы должны составлять основу сухопутных войск. Он утверждал, что решающая роль в боях будет принадлежать танкам, а не пехоте, тем более кавалерии. Неуспех танков влечет за собой провал всего наступления и, наоборот, успех танков обеспечивает победу. Огонь, броня, подвижность — вот составляющие особого танкового боя, а также и всей боевой операции.

Катуков не ожидал, что скоро судьба сведет его с Гудерианом на полях сражений, и бывшие союзники будут разговаривать языком огня и металла.

Одну из танковых дивизий (20-ю) принял в 1940 году полковник Михаил Катуков. Дивизия входила в состав 9-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Константина Рокоссовского. С первых дней войны корпус принял на себя удар танковой группы немецкого генерала Клейста.

Все казалось бы складывалось в жизни полковника Катукова нормально. Он постоянно учился, был на хорошем счету у командования, ему доверяли в управлении кадров Красной Армии и в комиссариате обороны. Вот и дивизию он получил после вызова в ЦК ВКП(б). Дивизия, правда, находилась в стадии формирования и танки имела старые — БТ-2 и БТ-5. Но согласно планам комплектования новые машины — Т-34 наркомат вооружений должен поставить в июле 1941 года.

Неожиданно пришла беда — слегла в постель жена и вскоре умерла. Похоронив ее, Катуков и сам попал в госпиталь: начала давать сбои правая почка. Следует заметить, что комдив не отличался крепким здоровьем. В его аттестационном листе есть даже такая строка: «В походах мало годен — порок сердца». Командование Киевского военного округа направляло его в Москву, а он не соглашался — есть свой госпиталь, пусть тут и режут.

А тут и новая беда — война. С рассветом 22 июня на Киев упали первые фашистские бомбы. Только вечером была передана сводка Главного командования Красной Армии. Катуков, торопливо простившись с профессором Чайкой, который делал ему операцию, на попутной машине помчался в Шепетовку, где размещался штаб дивизии.

Следы войны уже были налицо. Вдоль дороги валялись опрокинутые телеги, убитые лошади, обгоревшие остовы грузовиков. Полуторка приближалась к Шепетовке. Городок горел, над железнодорожной станцией в небо поднимался густой, черный дым.

К счастью, связь с корпусом еще действовала. Рокоссовский приказал бросить дивизию в район Луцка. Там намечался удар по противнику, прорвавшемуся на луцком направлении. Выяснить силы немцев у комкора не удалось, скорее всего, он и сам мало что знал. Лишь приказал вести разведку.

Под Клеванью танкисты Катукова выдержали первый бой. Они разгромили передовые части 13-й моторизованной дивизии немцев, но и потеряли в этом бою все свои танки. Немалые потери были и в живой силе.
Вытеснение немцев из Клеванских лесов позволило получить короткую передышку, которую Катуков использовал для окончательного выяснения обстановки в полосе обороны 19-го мехкорпуса и приведение в боевое состояние своих потрепанных частей.

Почти два месяца 20-я танковая дивизия, которую называть танковой можно было с большой натяжкой, вела оборонительные бои, отступая на восток через Южное Полесье. Переходы приходилось делать в вечернее ли ночное время, днем надо было отбиваться от немецких танков и авиации. Постоянная смена позиций изматывала людей, зато, когда удавалось потеснить противника, бойцы, воспрянув духом, готовы были снова и снова бросаться в бой. Они уже научились драться на открытой местности и в лесу, шли различные ухищрения, чтобы обмануть немцев — создавали ложные батареи, макеты танков. Противник, набросившись на легкую добычу, сам попадал под кинжальный огонь настоящих батарей, поставленных на прямую наводку.

Отступая, Катуков не раз задавал себе вопрос: как могло случиться такое, что враг за короткое время захватил Новоград-Волынский и Житомир? Судя по всему, теперь рвется к Киеву. Просчеты? Упущения? Догадывался, что было и то, и другое, была и большая политика, о которой не подозревали миллионы советских людей. Но именно им приходилось расплачиваться своими жизнями и тяжким многолетним трудом. Было также ясно, что приграничное сражение проиграно.
19 августа 1941 года Катуков получил приказ сдать дивизию своему начальнику штаба подполковнику П.В. Перерве и прибыть в штаб корпуса. Рокоссовского он уже не застал. Новый комкор генерал-майор А.Г. Маслов сообщил, что его вызывает Москва, Главное автобронетанковое управление. Делать нечего, приказ есть приказ!

Начальник Главного автобронетанкового управления Я.Н. Федоренко приказал принять формирующуюся под Сталинградом 4-ю танковую бригаду, заверив при этом, что теперь у него будут не учебные «бэтушки», а средние и тяжелые танки — Т-34 и КВ. Это вселяло надежду, что воевать придется уже с новой, более современной техникой.

Формирование бригады шло более или менее успешно. В сентябре, как только были получены первые боевые машины, началась учеба, отработка тактических приемов в учебных боях. Учеба, как правило, труд тяжелый — 12-14 часов в сутки. Комбриг вместе с начальником штаба Кульвинским и комиссаром Бойко просиживал часами над разработкой своеобразной схемы учебы в полевых условиях. Бойцы и командиры понимали: их труд даром не пропадет, от этого будет зависеть успех будущих боев и их собственная жизнь.

Бои на Украине, полученный там опыт, заставлял комбрига обратиться к тактике использования танков в засадах. Иного выхода он не видел. Противник, судя по сводкам, по-прежнему обладал преимуществом в танках и авиации. Видимо, так будет и на тот момент, когда бригада примет свой первый бой.

Положение на советско-германском фронте оставалось тяжелым. Заняв Минск, Смоленск, Вязьму, гитлеровские войска устремились к Москве. В связи с этим Ставка Верховного главнокомандования стягивала к столице сформированные в тылу новые танковые, механизированные и стрелковые соединения.

4-я танковая бригада была брошена в район г. Мценска, чтобы закрыть дорогу танковым колоннам Гудериана, шедшим на Тулу. Бригада вошла в состав стрелкового корпуса, которым командовал генерал Д.Д. Лелюшенко.
Комкор поставил ближайшую задачу: отразить удар Гудериана который будет стремиться захватить Мценск. Предупредил, что у противника многократное превосходство в танках и людях.

Ситуация, что и говорить, лучше не придумаешь. Перво-наперво предстояло организовать разведку в сторону Орла, узнать, когда Гудериан начнет наступление. За это время надо было создать оборонительную линию, вырыть окопы, разместить батареи 76 мм орудий.

Разведка вернулась только на следующий день. Командир разведывательной группы старший лейтенант Бурда в ходе боев добыл ценные документы, которые позволили установить не только номера немецких частей, действующих на мценском направлении, но и сроки наступления.

5 октября Гудериан ударил по Мценску. Танкисты Катукова встретили его на подготовленных рубежах. У сел Ивановское, Нарышкино и Первый Воин развернулись тяжелые бои. Атаки противника следовали одна задругой. Сколько их пришлось отбить — не счесть.

Запомнились они и Гудериану. Вот как он вспоминал только один день, 6 октября 1941 года: «Южнее Мценска 4-я танковая дивизия (комдив барон фон Лагерман) была остановлена русскими танками, и ей пришлось пережить тяжелый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить».

Планы гитлеровского командования о быстрых продвижениях к Туле, а затем и к Москве, провалились. Полки, бригады и корпуса, стоявшие в обороне, не пропустили врага. За 8 дней боев Катукову пришлось шесть раз менять рубежи обороны, применять удары из засад, маневрировать на поле боя не очень-то большими силами, чтобы выйти во фланг и тыл противника. Гудериан никогда не знал, где располагаются основные силы Катукова, откуда он нанесет удар. Видимо, поэтому назвал советского командира «генерал-хитрость».

16 октября по приказу Сталина 4-я танковая бригада была переброшена на волоколамское направление, в район станции Чисмена. Ей предстояло оборонять столицу в составе 16-й армии.

Перебазировавшись в новый район, танкисты начали приводить в боевую готовность материальную часть и оружие. Это была небольшая передышка перед новыми боями. В Чисмену зачастили фронтовые корреспонденты, которых интересовали боевые подвиги катуковцев. Среди них были и представители Всесоюзного радио Юрий Арди и Екатерина Красавцева. В те дни комбриг Катуков познакомился со своей новой женой Екатериной Сергеевной, которая прошла с ним весь боевой путь от Москвы до Берлина.

Е.С. Катукова вспоминала: «Редакции было поручено сделать репортаж о части М.Е. Катукова, ее людях и командире Ответственным корреспондентом за этот репортаж был назначен Юрий Арди. Я тоже поехала с ним в командировку для сбора и оформления материала. Так я встретила Михаила Ефимовича. Было решено, что я останусь с ним. Ему нужна, он был нужен мне. У нас было красивое чувство, хотя рядом шла жестокая война».

В конце октября и начале ноября 1941 года гитлеровские войска стояли у стен Москвы. Они надеялись, что скоро пройдут торжественным маршем по ее улицам и площадям. Мечты их развеялись как туман с восходом солнца. Красная Армия перешла в решительное наступление и нанесла противнику сокрушительное поражение.

Многие части и соединения, сражавшиеся тогда под Москвой, получили наименование гвардейских. Танковая бригада Катукова насмерть стояла на волоколамском направлении. Она тоже стала гвардейской. В соответствии с приказом наркома обороны от 11 ноября 1941 года стала именоваться 1-я гвардейская танковая бригада. Комбригу было присвоено звание генерал-майора танковых войск, в числе других особо отличившихся бойцов и командиров награжден орденом Ленина.

В дальнейшем прославленный танковый командир воевал на различных фронтах, командовал крупными армейскими соединениями — танковым и механизированным корпусами, а с января 1943 года — I танковой армией.

Вначале танковая армия Катукова подчинялась непосредственно Ставке, а в апреле, войдя в состав Воронежского фронта, принимала участие в Курской битве. Дальнейший путь ее пролегал через Украину и Польшу. В мае 1945 года танкисты-катуковцы штурмовали Берлин.

Знаменательные вехи на боевом пути 1-й гвардейской танковой армии — это ее участие в крупнейших операциях Великой Отечественной войны. Вот они эти операции: Курская битва, Белгородско-Харьковская, Житомирско-Бердическая, Проскуровско-Черновицкая, Львовско-Сандомирская, Висло-Одерская, Восточно-Померанская и, наконец, Берлинская.
За это время армия самостоятельно или во взаимодействии с войсками других армий освободила 54 города и населенных пункта на территории СССР, 72 — на территории Польши, 25 — на территории Германии. Москва 14 раз салютовала доблестным гвардейцам в честь их славных побед.

За годы войны Сталин лично дважды вызывал Катукова в Кремль, и после непродолжительной беседы ставил его во главе крупных групп войск, вначале танкового корпуса, затем и танковой армии, а во время проведения крупнейших боевых операций звонил по ВЧ, интересовался положением дел в армии, часто требовал ускорить ход наступления.

Внимание со стороны вождя обязывало ко многому. Спустя два года после войны Катуков написал такие строки: «Я брал на себя суровую ответственность в тяжелые годы войны и честно выполнил свой долг, закончив войну в Берлине. И самой высшей для меня наградой было сознание, что и присягу, и данные слова товарищу Сталину я выполнил».

Еще пять лет после окончания войны Михаил Катуков оставался в Германии, командуя бронетанковыми и механизированными войсками Группы советских войск. Потом уехал на Высшие академические курсы в Москву.

Дальнейшая его служба проходила на территории СССР. Генерал-полковник, а потом и маршал бронетанковых войск Катуков занимал ответственные должности в сухопутных войсках, командовал 5-й гвардейской механизированной армией Белорусского военного округа, был главным инспекторов инспекции танковых войск МО СССР, генеральным инспектором общевойсковых и танковых соединений сухопутных войск, заместителем начальника Главного управления боевой подготовки сухопутных войск, а последние 13 лет — военный инспектор—советник группы Генеральных инспекторов МО СССР. Без всякого преувеличения можно сказать, что Катуков внес весомый вклад в дело развития Вооруженных Сил страны.

Маршалы в запас не уходят, и Михаил Ефимович не помышлял о спокойной жизни, трудился настолько, насколько позволяли силы. Много времени у него отнимала общественная работа в Совете ветеранов 1-й гвардейской танковой армии, сбор и отработка материалов для книги «На острие главного удара», которую он торопился закончить. Каждый день надо было садиться за стол и отвечать на письма однополчан, земляков и разных людей, с которыми его сводила судьба. Уладив дело с письмами, брался за просмотр рукописей будущих книг своих сослуживцев. Часто авторы просили написать предисловие к книге, высказать свое мнение. Михаил Ефимович никому не отказывал. Если с чем-то не соглашался, тактично делал замечания, убеждал. Критик он был довольно строгий.

Последние годы М.Е. Катуков жил на даче у Икшинского водохранилища. Иногда уходил на берег, чтобы посидеть с удочкой, а то брал в руки ружье — в нем просыпался азарт охотника. Однако старые болезни, с которыми он мужественно боролся, донимали постоянно. Да и годы брали свое. 8 июня 1976 года Михаила Ефимовича Катукова не стало.

В некрологах центральных газет подчеркивалось что в горниле ожесточенных сражений ярко проявилось личное мужество маршала, незаурядные организаторские способности, талант военачальника. Но то был официоз, более важны отзывы и мнения людей, которые с ним воевали, работали, жили рядом. Все сходятся на том, что Катуков всегда выделялся среди военачальников простотой интеллигентностью, тактом, обладал поразительным умением, граничащим с тончайшей дипломатией, устанавливать контакты с людьми — от крестьянина и рабочего до ответственного государственного деятеля. Он всегда видел перед собой человека, независимо от того, какой пост тот занимает.

Михаил Ефимович Катуков — выходец из народа и признанный народом. Он — личность, он — герой, он — полководец. Ведь недаром Маршал Советского Союза А.М. Василевский заметил: «Война — самая суровая проверка умения управлять войсками. Вполне естественно, что не каждый военачальник, назначенный командующим фронтом или армией, с честью выдержал это испытание и стал достоин признания как полководец».

Родина высоко оценила заслуги маршала за мужество, за храбрость, умелое руководство войсками — наградило 15 орденами и многими медалями. Он также награжден правительствами других стран — ГДР, Монголии, Польши, Англии, Чехословакии, Ирана.

Смерть М.Е. Катукова потрясла однополчан, ветеранов войны, наполнила скорбью их сердца. Многие из них шли за траурным кортежем до Новодевичьего кладбища, прощаясь, долго стояли у могилы.

Простой советский солдат А. Ерофеев, пришедший домой с похорон, взялся за перо и написал стихи в память о маршале:

Он был легендой, мужества примером,
Он был страшнее смерти для врагов.
Своим умом и действием победным
Снискал любовь в народе Катуков.

Нет, не восполнить горечи утраты,
Его дела года переживут.
Склоните ниже головы, солдаты,
Такие люди в вечности живут.

Память о Михаиле Ефимовиче Катукове жива и поныне. Его именем названа воинская часть, улицы в Москве и других городах, школы. Он — почетный гражданин городов Мценска, Озеры, Берлина.

Памятник дважды Герою Советского Союза маршалу М.Е. Катукову в городе Озеры Московской области — это и признание его заслуг перед Отчизной, и всенародная любовь.

Фотографии М.Е. Катукова: