СОДЕРЖАНИЕ

«ЗВЕЗДНЫЕ» МЕСЯЦЫ 1945-го

1945 год солдаты, сержанты и офицеры 44-й гвардейской танковой бригады встретили в лесу в 12 километрах северо-западнее небольшого польского города Любартув. Уже много дней шли регулярные занятия по боевой и политической подготовке. Учились все — и ветераны, начавшие боевой путь еще на полях Подмосковья, и молодежь, пришедшая взамен выбывших из строя в последних боях на Висле.

Штаб бригады напряженно готовился к предстоящим боям. В документе, полученном комбригом, задача была сформулирована кратко и точно: войти в прорыв на рубеже Леленувек, Ляпа, наступать в направлении Марьямполь, Кестжин, оседлать шоссе Бялобжеги — Едлянек, выйти к Пилице, форсировать ее и, захватив на левом берегу плацдарм, удерживать его до подхода главных сил корпуса. Особенно беспокоило всех предстоящее форсирование. Командир бригады, начальник штаба и все офицеры понимали, какая это серьезная преграда — Пилица. Тонкий лед не выдержит тяжести танков. Придется вброд. А течение быстрое, и ширина довольно значительная — от 400 до 560 метров. К тому же почти всюду берега болотистые. Комбриг приказал занятия по боевой подготовке подчинить одной цели — детальному изучению местности в районе предстоящих действий.
В этой большой, кропотливой работе верной опорой командирам были политработники и партийные организации. Они умело мобилизовали солдат, сержантов и офицеров на успешное решение задач по подготовке к предстоящим боям. Повседневная работа проводилась по интернациональному воспитанию личного состава, с учетом того что бригада находилась вдали от Родины. [100]

В начале января 1945 года танкисты узнали о новом дружественном акте монгольского народа. Маршал Чойбалсан отправил на имя главы правительства Советского Союза телеграмму, в которой говорилось, что «в дни новых, великих исторических побед Красной Армии монгольский народ отправил эшелон подарков в количестве 127 вагонов в двухосном исчислении».

На этот раз труженики МНР слали доблестным советским воинам, громившим врага, 2000 шинелей, 20 000 полушубков, 31 000 пар валенок, 1600 пар сапог, 221 тонну мяса и мясопродуктов, 67 тонн хозяйственного мыла и другие предметы снаряжения и продовольствия, а также 12 460 индивидуальных посылок.

В телеграмме далее говорилось:
«Вместе с подарками нами переведено 2 миллиона тугриков на содержание подшефной танковой бригады «Революционная Монголия» и авиаэскадрильи «Монгольский арат».
Кроме того, в истекшем году монгольскими аратами было передано в подарок Красной Армии 10 000 голов лошадей.

В сборе средств и изготовлении подарков активно участвовало все население нашей республики, искренне стремящееся оказать посильную помощь родной Красной Армии.
Просим принять эти подарки как знак нерушимой дружбы наших народов и скромный вклад монгольского народа в общее дело победы над ненавистным врагом.
Чойбалсан».

Солдаты, сержанты и офицеры заверили, что в ответ на эту братскую заботу умножат в грядущих боях славу танковой колонны «Революционная Монголия».

Совершит марш, 14 января бригада, усиленная самоходной и зенитной артиллерией, а также понтонным подразделением, сосредоточилась в лесу в 2 километрах севернее Цецилювки.

Начальник политотдела подполковник В. Т. Помазнев перед началом боевых действий еще раз собрал накоротке своих работников, уточнил задачу каждого. Помощника по комсомольской работе старшего лейтенанта М. Я. Ботурлова он послал в передовой отряд. Агитатор майор А. Ф. Аронсон направился в танковые экипажи — разъяснить [101] только что полученное обращение Военного совета 1-го Белорусского фронта. Инструктор по учету партийных и комсомольских документов старший лейтенант И. П. Радул, секретарь политотдела лейтенант В. С. Лындин да и сам В. Т. Помазнев почти все время перед началом наступления проводили среди танкистов и автоматчиков.

Первой после мощного огневого налета пошла вперед пехота. За ней — танки с десантом на борту. Вскоре они обогнали «царицу полей» и подошли к населенному пункту Добешин. Хотели проскочить с ходу, но завязался упорный бой. Стало ясно, что здесь к реке не прорваться.

Полковник Гусаковский получает приказ повернуть основные силы в западном направлении и выйти к реке в районе населенного пункта Строжец.

Этот маневр, неожиданный для противника, решил успех. Гитлеровцы начали отход по всему фронту действия бригады, и танкисты за какие-нибудь девять часов продвинулись почти на 50 километров.

Разведка передового отряда, возглавляемая капитаном П. А. Днепровым, проникла глубоко в тыл отступающего противника.

Неожиданно па дороге к реке разведчики нагнали автоколонну врага. Она шла к мосту через Пилицу. «А что, если пристроиться в хвост колонны, переправиться вслед за ней и только тогда открыть огонь?» — подумал Днепров.

Доложил об этом командиру передового отряда. Но тот приказал выяснить обстановку на других участках.

Надо уходить. А незаметно это уже невозможно было сделать.

Выбрав удобный момент, капитан Днепров приказал открыть по вражеской автоколонне огонь. Стрельба из орудий и пулеметов велась почти в упор. Вражеские машины несли большой урон. Среди гитлеровцев началась паника.

Воспользовавшись этим, разведчики свернули в сторону. Ночная темнота и лес скрыли их.

Было за полночь, когда впереди показалась чуть белевшая в темноте широкая полоса замерзшей Пилицы. Взвод лейтенанта И. X. Кравченко, сбив боевое охранение в районе населенного пункта Улясин, первым вышел на правый берег реки. [102]

Надежно укрыв боевые машины, подождали, пока все утихло. Капитан, взяв с собой десантников, спустился на лед. Измерили толщину: всего 10—15 сантиметров. Танки не пройдут. Надо искать брод. Не менее важно также было узнать, какие силы сосредоточили гитлеровцы на противоположном берегу, попытаться хоть немного проникнуть в замысел противника. Решили взять «языка».

По льду продвигались по-пластунски. Белые маскхалаты помогли остаться незамеченными.

На противоположном берегу почти сразу же наткнулись на проволочное заграждение. Хорошо, что Днепров, предусмотрев это, приказал захватить в поиск все необходимое для преодоления «колючки».

Работали спокойно и быстро. Ни одним неосторожным звуком не выдали себя. В полной тишине подползли к боевому охранению. Прислушались. Судя по доносившемуся разговору, в окопе — два человека.

Все произошло в несколько мгновений. Вот уже оба «языка» скручены автоматчиками.

Капитан посмотрел на пленных и усмехнулся. Какой жалкий вид у них! Закутаны в женские шали, дрожат от страха, заискивая, заглядывают в лицо. Нет, не так вел себя первый пленный, захваченный им еще в Подмосковье, — молодой самоуверенный гитлеровский офицер.

«Языки» оказались разговорчивыми. Их показания помогли командиру бригады уточнить план дальнейших действий.

Батальону автоматчиков было приказано захватить плацдарм на противоположном берегу.

Два танковых батальона и приданный бригаде самоходно-артиллерийский полк ударили по обороне гитлеровцев и ближайшим населенным пунктам, где, как доносили разведчики, наблюдалось скопление войск противника.

Под прикрытием огня автоматчики пошли в атаку. Первым ступил на лед взвод лейтенанта А. В. Меньшикова. Он должен был отвлечь на себя внимание гитлеровцев, ворваться в их траншеи и завязать бой.

На середине реки был момент, когда казалось, что атака сорвалась. Ровное, ослепительно-белое под вспышками ракет поле простреливалось со всех сторон. Осколки и пули вонзались в лед. Останавливаться было нельзя. Единственное спасение — вперед. Но чтобы решиться на это, нужны мужество и водя. Автоматчики, возглавляемые [103] лейтенантом Меньшиковым, в полной мере обладали этими качествами. Они рванулись на врага. Через минуту во вражеских траншеях закипела рукопашная. В самых опасных местах был командир взвода. Вот он гранатой уничтожил пулемет, затем второй, а в следующий момент скосил автоматной очередью нескольких гитлеровцев. Потом повел своих гвардейцев на прибрежную деревушку Стамеровицы. Взвод выбил из нее гитлеровцев, закрепился на северной окраине.

Почти вслед за взводом Меньшикова старший лейтенант Юдин приказал начать форсирование основными силами батальона.

С 1-й ротой шли заместитель командира бригады подполковник Е. Я. Стысин и замполит батальона автоматчиков капитан Г. И. Воробьев. Когда они ступили на лед, гитлеровцы открыли такой плотный огонь, что автоматчики вынуждены были залечь. Огонь противника усилился, положение становилось критическим. В этот момент впереди залегшей цепи появился замполит.

— За мной! — крикнул он и бросился вперед.

Рота дружным броском вырвалась из-под огня и через минуту уже вела бой во вражеских траншеях. Эту атаку умело поддержал огнем ручного пулемета рядовой В. М. Ошаровский.

За 1-й ротой устремились остальные подразделения батальона.

Когда через реку двинулась рота коммуниста старшего лейтенанта Ф. А. Лимарева, наша авиация начала бомбить вражеские траншеи. Именно туда, где взлетали космы разрывов, по собственной инициативе повел гвардейцев Лимарев. Его расчет был точным. Рота оказалась перед траншеями как раз в тот момент, когда самолеты, сбросив бомбы, повернули на аэродром. У гитлеровцев почти полностью было дезорганизовано управление, и, воспользовавшись этим, Лимарев решительным броском выбил их из траншей и, обойдя населенный пункт Томчице, перерезал единственную дорогу, по которой можно было отвести находящиеся в нем войска.

Пока пехота вела бой, на реке шла напряженная работа. В районе Томчице, где берега были не такие болотистые и можно было подвести танки к воде, гремели взрывы. Это саперы рвали лед, оборудуя переправу работали всю ночь на 16 января. Едва забрезжил рассвет, [104] танки стали переправляться на противоположный берег.

Начал форсирование Пилицы батальон А. А. Карабанова. Первой шла рота коммуниста старшего лейтенанта Орликова, а в голове ее — машина лейтенанта Кравченко. Ему пришлось практически разведать тяжелый брод, и это потребовало высокого мастерства. Большие льдины становились торчком, поднимались выше башни, закрывали смотровые приборы или же попадали под гусеницы, и тогда машина начинала буксовать. Но танк Кравченко уверенно преодолевал метр за метром, и, как только его гусеницы коснулись твердого грунта, вперед двинулись другие машины батальона.

Несмотря на сильный огонь вражеских батарей, рота Орликова быстро переправилась через реку и ворвалась в боевые порядки противника. В самом центре боя были машины лейтенанта Кравченко и его подчиненных — лейтенанта Г. А. Виноградова и младшего лейтенанта В. М. Бенберина. Сопротивление врага было сломлено, и это дало возможность остальным танкам батальона Карабанова форсировать реку.

Когда комбригу доложили, что танки Карабанова вступили в бой, он облегченно вздохнул. Теперь удержат плацдарм, пока не переправятся главные силы.

Но продолжать форсирование вброд было нельзя. Карабанов потерял на этом участке несколько боевых машин. «Пора наводить понтонный мост», — решает командир бригады. Сейчас, когда на довольно широком участке лед был перемолот гусеницами танков, разрывами снарядов и мин, это уже можно было сделать.

Саперы во главе со старшиной Сергеевым, получив приказ, приступили к работе. Все, кто наблюдал за ними в этот момент, поражались их мужеству и выдержке. Мост рос буквально на глазах.

И вот по оседающим от многотонной тяжести понтонам движутся танки майора Боридько.

Теперь очередь за майором Пинским. Полковник Гусаковский нетерпеливо ждал батальон Пинского и волновался, поспеет ли он вовремя к переправе. Если бы это был майор Орехов, прежний комбат, комбриг ни минуты не сомневался бы. Тот успевал всегда, даже когда возможности для этого, казалось, не было. Теперь на его место прислали майора Пинского Матвея Савельевича. Сегодня [105] ему серьезное испытание. Уж слишком сложно ночью без света пройти такое большое расстояние и не сбиться с дороги, не ввязаться в бой, когда кругом, слева и справа от клина, до самой Пилицы прорубившего гитлеровскую оборону, многочисленные очаги сопротивления. Успеет или нет? И сколько машин удастся ему провести целыми и невредимыми?

А майор Пинский тем временем скрытно вел свой батальон. Молча уходили, если где-то по вспышкам разрывов и трассам пуль замечали очаги сопротивления.

Маршрут был выбран удачно. Только в одном месте неожиданно выскочил немецкий бронетранспортер с пехотой.

Ни в коем случае нельзя его упустить! И Пинский хотел уже дать команду, когда в наушниках раздался спокойный голос механика-водителя Васи Боболева:

— Товарищ майор, прямо — бронетранспортер! Разрешите?

Пинский разрешил. Всей массой своего стального корпуса командирская машина ударила вражеский бронетранспортер, смяла его.

И снова вперед, не снижая скорости. То тут, то там, справа и слева от дороги, начинают попадаться остатки сгоревших танков, раздавленные фашистские орудия, трупы солдат и офицеров противника. Здесь прошли батальоны Карабанова, Боридько, Юдина. Ничего не скажешь: славно поработали гвардейцы!

Наконец дорога пошла под уклон, и впереди показалась река. Ее широкое белое русло пересекала полоса, в которой лед был разворочен, искромсан на мелкие куски. Посредине этой полосы тянулась узенькая цепочка понтонов, по которым один за другим медленно, осторожно, словно ощупывая под собой зыбкую почву, шли танки.

Недалеко от моста Пинский увидел бронетранспортер и знакомую фигуру Гусаковского.

Колонна остановилась. Пинский выскочил из машины и побежал к командиру, намереваясь доложить о прибытии. Тот жестом остановил его и коротко спросил:
— Все?
— Так точно!

Полковник шагнул к майору, обнял и крепко поцеловал его. Потом сказал, положив руки на плечи:
— Спасибо! Не ожидал, что так скоро догонишь. [106] Расстояние большое и ночь. Теперь я уверен, что батальон в надежных руках. Молодцы твои танкисты! — с видимым удовольствием сказал полковник и добавил уже обычным голосом: — Давай карту. Познакомлю с обстановкой...

К этому времени пехота и танки бригады, расширившие плацдарм, уже находились в населенных пунктах Папрошня, Могельница, Цегельня, очистив их от гитлеровцев. Батальон Пинского сразу же начал переправу и скоро сосредоточился на левом берегу Пилицы.

Майор Пинский вызвал к себе старшего лейтенанта В. К. Бахмарова. Надо было осветить карту, и, чтобы не демаскировать место расположения боевых машин, залезли в танк.
Комбат включил фонарик и внимательно посмотрел на Бахмарова. Среднего роста, худощавый. Очень обыкновенная внешность. Вот разве только брови необычные — густые, даже пушистые какие-то. Нависают над глазами и придают лицу выражение сосредоточенности и серьезности.

Бахмаров протянул гармошкой сложенную новенькую хрустящую карту. Пинский развернул ее, быстро сориентировался и, вынув из кожаной планшетки карандаш, сделал пометку:

— Здесь, возле деревушки Веньжевец, будете прикрывать нас со своим взводом. А догоните вот по этому маршруту. — Он привычным движением провел на карте линию и внимательно посмотрел на Бахмарова.

Старший лейтенант несколько мгновений молчал. И это Молчание понравилось комбату. Видимо, понимает серьезность задачи. Значит, выполнит.

Бахмаров поднял глаза от карты, спокойно посмотрел на комбата и сказал:
— Задача ясна. Разрешите выполнять?

На доведение задачи до членов экипажей и автоматчиков, которые в качестве десанта отправлялись с ним, старшему лейтенанту потребовалось всего несколько минут. Вскоре его машины, потушив огни, свернули в сторону от маршрута.

Когда прибыли на место, Бахмаров вылез из танка, осмотрелся. Примерно в двухстах метрах окраина деревушки. Местность ровная. Вернувшиеся разведчики доложили, что впереди возле дороги — два сарая, набитые сеном. [107]

Бахмаров приказал сержанту, командовавшему автоматчиками десанта:
— На дороге поставить мины. Возле сараев выставить секрет. Как только появится противник и его машины начнут подрываться на минах, сараи поджечь, а самим по лощине, что вдоль Пилицы, вернуться к танкам, которые займут оборону здесь, в двухстах метрах от деревни.

Так и было сделано. В секрет поставили автоматчиков младших сержантов П. С. Максимова и И. М. Кожиневского. Они затаились, приготовив гранаты.

Медленно тянулись часы ожидания.

Наконец, уже перед утром, послышался звук моторов.

Немецкая колонна — танки, мотопехота, артиллерия — шла на большой скорости, видимо не ожидая здесь кого-нибудь встретить. Когда передний танк подорвался на мине, ярко вспыхнули оба сарая, ударили из орудий приготовившиеся к бою машины, а из автоматов и гранатами открыли огонь Максимов и Кожиневский. У противника началась паника. В результате стремительного боя было сожжено 2 танка, 8 бронетранспортеров и убито до 100 солдат и офицеров противника. Гитлеровцы вынуждены были повернуть назад.
Старший лейтенант Бахмаров со своим взводом и десантниками догнал батальон уже на марше. Все танки 44-й гвардейской бригады, прорвав первый рубеж обороны противника, проходивший по реке Пилица, повернули на юго-запад, ко второй линии оборонительных сооружений, соединявших города Лович, Скерневице, Рава-Мазовецка.
Во время боев по расширению плацдарма непосредственно в подразделениях находились политотдельцы бригады во главе с подполковником В. Т. Помазневым. С передовым отрядом шел старший лейтенант М. Я. Ботурлов. В боевых порядках батальона был и агитатор политотдела майор Аронсон. Иногда вопрос о приеме в партию решался прямо у танка, еще не остывшего после очередной атаки. Благодаря активной работе партийной комиссии за время Висло-Одерской операции было рассмотрено 55 дел по приему в ряды партии отличившихся воинов.

В боях на Пилице иногда создавалась очень сложная обстановка. Бывали моменты, когда гитлеровцы прорывались непосредственно к командному пункту бригады. [108] Однажды большая группа вражеских автоматчиков напала на машину политотдела с секретными документами. Возле нее оказались лишь часовой, шофер и секретарь политотдела лейтенант В. С. Лындин. Офицер не растерялся, организовал отпор врагу, при этом сам убил шестерых гитлеровцев.

Подобный случай произошел и с инструктором по учету партийных и комсомольских документов старшим лейтенантом И. П. Радулом. Он проводил беседу с водителями колесных машин чуть в стороне от колонны, когда неожиданно появившиеся гитлеровцы пошли в атаку. Политработник, выхватив пистолет, повел шоферов им навстречу. Через несколько минут противник был разбит и отошел, оставив на поле боя до десятка трупов.
На всех участках политотдельцы самоотверженно выполняли свой долг.

Там, где наступала бригада, еще в первую мировую войну проходила линия обороны. Гитлеровцы с исключительной тщательностью и педантизмом восстановили ее и усовершенствовали. На каждом километре было настроено множество противотанковых препятствий — рвов, надолб и т. п.

Это надо было сокрушить огнем и броней.

В передовом отряде шел батальон майора Карабанова.

Танкисты дрались самоотверженно, с большим мастерством. До города Лович оставалось километров тридцать с лишним, когда разведчики доложили, что фашисты решили взорвать мост через реку Бзура, отделяющую окраину города от центра.

Комбриг приказал батальону Карабанова не допустить этого. Было решено послать несколько танков с десантом, чтобы захватить мост, а потом ударить по железнодорожной станции, где находились эшелоны с советскими людьми и заводским оборудованием, предназначенные для отправки в Германию.

Карабанов вызвал добровольцев. Готовность выразил командир взвода старший лейтенант К. П. Никонов. Ему и было поручено это сложное и опасное дело.

Вскоре взвод Никонова с приданными ему отделением автоматчиков и несколькими саперами во главе со старшиной Сергеевым намного опередили колонну. Механики-водители выжимали из тридцатьчетверок все, что те могли дать. [109]

Когда впереди показался город, Никонов, оставив танки в укрытии, — он боялся раньше времени обнаружить себя — перебежками повел саперов и автоматчиков к мосту. Метрах в трехстах залегли.

Решили действовать двумя группами. Первая, куда вошли саперы и автоматчики, под руководством Сергеева, должна была снять часовых и разминировать мост. Вторая — группа прикрытия, ее возглавил сам Никонов.

Все было кончено за несколько минут: часовые сняты, команда подрывников, спокойно спавшая в домике неподалеку от моста, уничтожена без единого выстрела, мины и заложенная взрывчатка обезврежены.

По сигналу, поданному Никоновым, быстро подошли танки. Вот они уже на мосту.

Фашисты всполошились, лишь когда группа Никонова была па центральной площади города. Завязался ожесточенный бой. Противник обладал численным превосходством в живой силе и технике, но Никонов ни на минуту не забывал о второй части задачи: захватить станцию и любыми путями помешать фашистам увести находившиеся там эшелоны.
В самый разгар боя он посылает туда танк коммуниста В. М. Бенберина с задачей выйти на железнодорожное полотно, разрушить пути, не дать эшелонам уйти.

Когда машина Бенберина скрылась, маневрируя между домами, бой вспыхнул с новой силой. На два танка и горстку саперов и автоматчиков, которые были в распоряжении Никонова, со всех сторон навалились фашисты. Сколько их было? Трудно сказать. Гвардейцы не считали врагов. Только когда подошли основные силы бригады и город Лович был очищен от врага, обнаружили, что уничтожено 4 танка, 5 орудий, а количество раздавленных и сожженных автомашин так и не удалось точно подсчитать. Уже это во много раз превосходило силы, имевшиеся у Никонова.

Едва на улицах города показались наши танки — это батальон Карабанова спешил на помощь отважному взводу, — Никонов бросился в район железнодорожной станции, где, окруженный со всех сторон, дрался экипаж Бенберина. Увидев еще две советские машины с автоматчиками на борту, фашисты оставили попытки вывести железнодорожные составы, скопившиеся на станции. [110]

По приказу Никонова автоматчики прочесали вокзал и пристанционные поселки и обнаружили несколько одетых в гражданское гитлеровцев. Впоследствии выяснилось, что среди задержанных были три фашистских генерала и комендант города Лович.

За мужество и отвагу в этих боях офицерам Константину Павловичу Никонову и Василию Митрофановичу Бенберину было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
При взятии города Лович отличился командир танка коммунист лейтенант Г. А. Виноградов. Он вместе с Ни- коновым принимал участие в захвате моста через реку Бзура. И в этом и в последующих боях Виноградов проявил большое мужество. Его экипаж уничтожил 2 танка, 6 пушек, 60 автомашин, 80 солдат и офицеров противника.

Когда Лович был уже взят, танк Виноградова вырвался, преследуя противника, за город, на шоссе Лович — Гнезно, где догнал довольно крупное подразделение фашистских войск. Виноградов приказал механику-водителю партгрупоргу роты В. Г. Рыхтенко развить максимальную скорость и направить машину на вражескую колонну. Через какое-то мгновение танк был уже в самой гуще вражеских автомашин, давя их гусеницами, круша броней.

В этот момент подоспели другие наши танки. Через несколько минут от вражеской колонны остались груды разбитой, покореженной техники да десятка два трупов по обе стороны от дороги.

Лейтенант Григорий Аркадьевич Виноградов был удостоен самой высокой награды Годины — на его груди засверкала Золотая Звезда Героя.

Вообще первые месяцы 1945 года были поистине «звездными». Семья Героев Советского Союза 44-й бригады увеличилась еще на несколько человек. Среди них майоры Федор Петрович Боридько, Матвей Савельевич Пинский, Алексей Алексеевич Карабанов, капитан Петр Алексеевич Днепров, лейтенант Иван Хотович Кравченко.

После взятия Ловича 44-я гвардейская танковая бригада в составе корпуса двинулась в направлении на Гнезно.

Упорные бои завязались возле деревни Цегельня. На участке наиболее сильных контратак противника оказался 1-й батальон. Он успешно выполнил поставленную [111] задачу. Большую роль здесь сыграло мужество коммунистов во главе с заместителем командира батальона по политической части капитаном В. И. Дорофеенковым. Даже в этой сложной обстановке он не забывал о партполитработе, добивался, чтобы каждый танкист глубоко понимал свою задачу, пропагандировал подвиги отличившихся — парторга роты лейтенанта В. С. Муляра, уничтожившего со своим экипажем «пантеру», зенитно-пулеметную установку и 27 солдат и офицеров противника; коммуниста старшины В. А. Быкова, раздавившего гусеницами боевой машины вражеские пушку, бронетранспортер и 3 автомобиля с военными грузами.

Обстановка под Цегельней была настолько сложной, что порой в бой вступали те, кому в обычных условиях редко приходилось делать это. Помощник командира батальона по хозяйственной части капитан интендантской службы коммунист И. К. Неклюдов вез боеприпасы и горючее ведущему бой батальону и неожиданно столкнулся с противником. Силами взвода обеспечения он организовал отпор врагу.

После взятия Цегельни танки пошли на Гнезно. Чем ближе подходили они к городу, тем яростнее становилось сопротивление врага.

Майор Пинский вел свой батальон с десантом на броне вдоль леса, то и дело сверяясь с картой. Наконец оборвались казавшиеся бесконечными зеленые шеренги сосняка. Совсем близко должен быть населенный пункт. Но его не видно — скрывает высота. Комбат выслал вперед разведку — танковый взвод Озерова с двумя отделениями автоматчиков. Одно отделение спешилось, пошло лощиной, а танки направились прямо.

Когда разведка отошла метров на сто, за ней медленно двинулся весь батальон. Пинский не спускал глаз с танка Озерова. Вот он вышел на дорогу. Зачем? Ведь там могут быть мины! И комбат по радио приказал командиру взвода взять правее или левое. Тот сразу же ответил:
— Вас понял. Есть, сойти с дороги!

Но было уже поздно. Майор Пинский с похолодевшим сердцем увидел, что на месте, где стоял танк Озерова, внезапно сверкнуло пламя и раздался взрыв.

Через минуту комбат был возле погибшей машины. Оказалось, что танк не на мине подорвался, а из [112] ближайшего окопа ударили по нему из фаустпатрона. Фаустника пристрелили автоматчики, но он уже сделал свое дело. Попадание было точным — прямо в боевую укладку. Снаряды, находившиеся в машине, сдетонировали, и танк в буквальном смысле разнесло на куски.

Гибель одного из лучших офицеров батальона и его товарищей ошеломила майора. Чем ближе конец войны, тем тяжелее переживаются потери. Но задерживаться нельзя. И майор Пинский, несколько секунд постояв с танкошлемом в руках над дымящейся воронкой, уже читает доставленное связным донесение командира отделения автоматчиков, отправившегося в разведку по лощине: «На восточной окраине населенного пункта — четыре противотанковые пушки. На южной, в домах, тоже четыре. У церкви штаб и до двухсот немцев. С запада чисто».

Прежде чем принять решение, майор по-пластунски пополз на гребень высоты и, маскируясь в прошлогодней траве, внимательно осмотрел в бинокль окрестность.

До деревни не больше километра. Расположена она буквой «Т» с запада на восток.

Быстро созрело решение. Раз разведка доносит, что с запада чисто, нет ни артиллерии, ни пехоты, значит, надо основными силами батальона ударить именно с этой стороны.

Спустившись с холма, Пинский собрал командиров рот, коротко изложил замысел.

Старший лейтенант Бахмаров, который заступил на место убитого под Рава-Мазовецка командира 1-й роты, спросил, печально глядя на комбата:
— Разрешите вместо погибшего Озерова назначить командиром взвода лейтенанта Пелевина?
— Разрешаю, — ответил Пинский.

Лейтенанту Пелевину было приказано, когда батальон пойдет в обход, оставаться со взводом на месте и наблюдать за противотанковыми пушками. Как только они развернутся и откроют огонь, атаковать их на максимальной скорости, накрыть огнем и гусеницами.

До западной окраины было около 5 километров. Гитлеровцы все-таки услышали звук моторов, но они не знали, сколько именно танков подходит. А батальон, выжав [113] из своих тридцатьчетверок все, внезапно появился там, где его совершенно не ожидали.

Особенно отличилась 2-я рота. Именно она расстреляла штаб, пулеметными очередями скосила пехоту.

Когда же фашистские батареи развернули свои орудия, чтобы открыть огонь по 2-й роте, лейтенант Пелевин подал команду «Вперед», и его танки рванулись вниз по склону на деревню.

Вражеские артиллеристы попытались половину орудий направить против взвода Пелевина, но в этот момент по ним открыла огонь 2-я рота.

После боя подвели итоги: уничтожено 9 противотанковых орудий, 4 бронетранспортера, до 100 гитлеровцев.

Бригада подошла к городу Гнезно.

Гитлеровцы решили пойти на хитрость. Обычно, чем ближе атакующие танки, тем больше огневое сопротивление. А в городе было подозрительно тихо.

Полковник Гусаковский, внимательно наблюдавший за ходом боя, понял замысел врага: пропустить танки в город и на узких улицах уничтожить их огнем из фаустпатронов.

Командир бригады немедленно остановил наступающие танки и приказал батальону капитана В. С. Юдина уничтожить фаустников.

Автоматчики, среди которых по-прежнему находился заместитель командира бригады подполковник Е. Я. Стысин, быстро начали очищать улицы от притаившихся на верхних этажах гитлеровцев с фаустпатронами — грозным для танка оружием. Особенно активно действовала рота коммуниста лейтенанта В. П. Худякова.

Когда в самый разгар боя за Гнезно рота поднялась в атаку, по ней из-за каменного дома ударил пулемет. Автоматчики залегли. И сразу же, не ожидая приказа командира, от общей цепи отделился рядовой Я. Д. Зыков и по-пластунски пополз обходным путем к вражеским пулеметчикам. Невдалеке от них он поднялся и метнул гранату. Взрывом был уничтожен весь расчет и разбит пулемет. Рота поднялась в атаку и продвинулась до следующей улицы.

Жаркий бой разгорелся за железнодорожную станцию, где стояли два подготовленных к отправке эшелона с военным имуществом. Пулеметчики старшего сержанта К. П. Иванова, действовавшие в качестве десанта [114] на броне, появились на железнодорожных путях и помешали врагу осуществить его замысел.

Первыми на улицах Гнезно появились танки Карабанова. Среди них была машина Виноградова. И он, и механик-водитель Рыхтенко, и командир орудия Спесивцев действовали так, что враги в ужасе разбегались, когда появлялся их танк.

Отличился и батальон Боридько.

Комбриг произвел детальный разбор боев за город. Были отмечены высокое мастерство и мужество механиков-водителей старшины А. М. Фролова, сержантов А. Т. Данилова и С. Г. Лагутина. Из командиров рот этого батальона лучшим был признан старший лейтенант В. А. Казьмин, который со своими гвардейцами шел в голове основных сил бригады.
Удар, нанесенный 44-й гвардейской танковой бригадой по Гнезно, был настолько силен, что гитлеровцы не смогли организованно отойти, и танкисты буквально на плечах противника ворвались в следующий населенный пункт.

Дальше наступать было рискованно, хотя фашисты продолжали беспорядочно отходить. Комбриг приказал остановиться, закрепиться и привести в порядок материальную часть.
Это решение было своевременным. Поблизости оказались крупные силы гитлеровцев. Они сразу же стали предпринимать попытки отбить город. Но танкисты держались стойко.

Разведчики — пешие и на боевых машинах — усиленно вели поиск во всех направлениях.

Один из танковых взводов, выделенный для этой цели, в районе деревни Беднары наткнулся на аэродром противника с большим количеством самолетов. Когда доложили командиру бригады, он приказал: «Уничтожить!»

Но взвода было недостаточно для этого. Решили выслать еще танковый и мотопехотный взводы. Понимая исключительную важность поставленной задачи, их повел сам Пинский. Он обратил внимание танкистов и автоматчиков на то, что успех может быть достигнут лишь в случае, если действовать скрытно и быстро.

Действительно, противник обнаружил наши танки, только когда они открыли стрельбу прямой наводкой по огневым точкам, охраняющим аэродром. Организовать [115] сопротивление было уже невозможно, и гитлеровцы, бросая оружие и боевую технику, стали разбегаться, но тут же попадали под меткие очереди наших автоматчиков.

На каждый экипаж пришлось по нескольку десятков самолетов. Командир орудия старший сержант И.И. Чертков огнем из пушки и пулемета уничтожил 48 самолетов и около 50 солдат и офицеров противника. Смело, инициативно действовали сержанты П. М. Атряскин, А. Н. Задисенец, старшие сержанты И. П. Переверзев, И. И. Животенко, старшины М. И. Кузнецов, Н. С. Стомбала, младший лейтенант А. В. Савинцев и многие другие участники этой, можно сказать, уникальной по своему характеру операции. Врагу был нанесен огромный урон — уничтожено более двухсот самолетов.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 февраля 1945 года гвардии майору М. С. Пинскому было присвоено звание Героя Советского Союза.

Тем же Указом высшей награды Родины был удостоен еще один командир батальона бригады — майор Ф. П. Боридько.

Федор Петрович Боридько поражал своим мужеством и отвагой даже фронтовиков, которые сами в полной мере обладали этими качествами. О нем восторженно отзывались все, кто прошел суровую школу боев, — люди, не раз смотревшие смерти в лицо, обычно скупые на похвалу.

Почти сутки находилась 44-я гвардейская танковая бригада в освобожденном ею городе Вильнау. Отбив все атаки гитлеровцев, пытавшихся восстановить положение, приведя в порядок боевую технику, танкисты вечером 22 января по приказу командира корпуса двинулись дальше.

Ночью передовой отряд достиг рощи в 2 километрах восточнее населенного пункта Оборники и завязал огневой бой с противником.

Командир бригады хотел с ходу занять Оборники, форсировать реку Варта и захватить плацдарм на левом берегу, но этот замысел осуществить не удалось. Гитлеровцы приняли все меры, чтобы отстоять Оборники — крупный узел шоссейных и железных дорог, занимавший важное место во всей их обороне. Фашистское командование держало здесь очень сильный гарнизон, в [116] составе которого имелись специальные подразделения пехоты, вооруженные фаустпатронами, много артиллерии и танков. Почти все каменные дома на улицах были превращены в доты. Примерно в полутора километрах от населенного пункта проходил противотанковый ров.

Противнику удалось отбить первую атаку гвардейцев. Комбриг приказал остановиться, организовать тщательную разведку вражеской обороны и бродов через Варту, а также проделать проходы в противотанковом рве. Это потребовало довольно много времени.

Наконец все было готово. Уточнив задачу с командиром 1454-го самоходно-артиллерийского полка и 58-го отдельного гвардейского минометного дивизиона, полковник Гусаковский приказал с рассветом произвести огневой налет на Оборники, а потом начать штурм.

Казалось, огнем нарушена оборона противника и посеяна паника в его рядах. Но как только танки двинулись вперед, стало ясно, что гитлеровцы держатся по-прежнему крепко. Танкисты продвигались медленно. Наиболее успешно действовала рота старшего лейтенанта В. А. Казьмина. Она первой ворвалась на окраину населенного пункта.
Но танкам нельзя было развернуться. На улицах, особенно в окнах многочисленных каменных домов, было полно фаустников. Полковник Гусаковский приказал командиру батальона автоматчиков В. С. Юдину прикрыть танки. И гвардейцы выполнили эту трудную задачу.

Автоматчик рядовой А. В. Вербин, когда увидел, что станковый пулемет мешает продвижению роты, по собственной инициативе подкрался к нему и уничтожил гранатой. Коммунист старшина П. П. Третьяков заменил раненого командира роты. Он поднялся под пулями во весь рост, повел роту в атаку и командовал ею до конца боя.

Коммунист старшина П. 3. Брылев, командир огневого взвода истребительно-противотанковой батареи батальона автоматчиков, когда потребовала обстановка, выдвинул пушки на прямую наводку и уничтожил около 40 гитлеровцев, бронетранспортер и две пулеметные точки. В эту минуту он меньше всего думал о себе.

Таких примеров было много. Героизм стал нормой поведения в батальоне автоматчиков бригады. [117]

Однако взять Оборники не удалось. И вторая атака не увенчалась успехом.

Когда стемнело, полковник Гусаковский подвел итоги дня. Отвоевана, по сути дела, только южная окраина Оборников. И за этот более чем скромный успех заплачено довольно большими потерями. Было ясно, что пробиться к центру не дадут фаустники, ведущие огонь по танкам чуть ли не из каждого окна. Придется занять оборону и ждать подхода мотострелковых частей, которые смогли бы по-настоящему прикрыть танки в уличных боях.

О своем решении командир бригады доложил командованию.

А в это время части 11-го гвардейского танкового корпуса, сосредоточившись в районе реки Варта, вели тяжелый бой, стараясь расширить плацдарм на левом берегу. Это был небольшой клочок земли, насквозь простреливаемый фланговым огнем. И хотя Варта была очищена ото льда, навести мосты не представлялось возможным, да и понтоны находились далеко позади, отстав от стремительно вырвавшихся вперед танков.

Полковник Гусаковский получил приказ сдать обороняемый участок подошедшим частям и сосредоточиться в расположении основных сил корпуса. Командование задумало осуществить маневр в обход Познани.

Быстро и организованно корпус совершил марш к месту переправы через Варту и по нему к исходу 25 января перешел на противоположный берег южнее Познани.
Отсюда, развивая наступление, танкисты вышли на свои северные маршруты западнее города.

Первой, прокладывая путь корпусу, шла 44-я гвардейская танковая бригада.

К 17 часам 26 января бригада с ходу ворвалась в населенные пункты Поджебе и Пинне. Здесь комбриг приказал остановиться, подтянуть тылы, привести в порядок машины. Выслал разведку и поставил задачи командирам батальонов.

Танкисты продолжали наступление, освобождая от врага последние километры польской земли.

К 10 часам 29 января бригада получила задачу форсировать реку Обра. У всех, от комбрига до солдата-автоматчика, сидящего на броне танка, было приподнятое [118] настроение. Ведь там, за рекой, — гитлеровская Германия. Еще несколько часов — и танки выйдут на ее территорию!

44-я гвардейская танковая бригада, выделенная вместе с приданными ей артиллерийскими и инженерными частями в передовой отряд корпуса, быстро форсировала реку и продолжала наступление. В этот день она продвинулась с боями на 30 километров.

В первых боях на территории гитлеровской Германии отличился автоматчик рядовой П. В. Осокин. Этот парнишка, едва достигший 18 лет, вынес из-под огня раненого парторга батальона и стал перевязывать. Вдруг появился гитлеровский офицер, вооруженный гранатами и пистолетом. Но Осокин не растерялся и выстрелил первым.

Полковник Гусаковский был обеспокоен той сравнительной легкостью, с которой были пройдены эти первые километры по вражеской земле. Что это? Беспечность уверенного в своих силах противника или задумана какая-то каверза?

И комбриг приказал остановиться и выслал вперед разведчиков. Их донесение еще более настораживало. Дороги преграждают стальные надолбы в несколько рядов. Они идут широкой полосой с севера на юг. Границ, где эта полоса начинается и заканчивается, установить не удалось.

Стало понятно, что впереди — мезеритцкий укрепленный район, один из многочисленных оборудованных по последнему слову техники комплексов оборонительных сооружений, прикрывавших не только Берлин, но и все центральные районы гитлеровской Германии.

Позже, когда были захвачены чертежи и схемы, установили, что здесь были не только «зубы дракона» — стальные надолбы в шесть-семь рядов. В полосе этого укрепленного района, оборудованного на удобном для обороны рубеже, — целая система озер и рек, текущих с юга на север, — имелись железобетонные доты, наружные стены которых были толщиной до двух метров. Сверху их прикрывали полутораметровые земляные подушки. А у некоторых даже были стальные бронеколпаки в 25—30 сантиметров. Все сооружения соединяли подземные ходы сообщения — настоящие туннели двухметровой высоты и свыше трех с половиной метров [119] ширины. Вправо и влево от них находились помещения для штабов, узлов связи, госпиталей. Из любого туннеля по специальному подъемнику легко можно было подняться непосредственно в дот.

Всех этих подробностей командир бригады не знал. Он понимал, что перед ним мощный укрепленный район, и напряженно думал, почему в этих отлично оборудованных дотах почти никого нет.

Чтобы принять окончательное решение, комбриг вместе с командирами подразделений сам произвел тщательную разведку. Было установлено, что надолбы в месте пересечения дорог чем-то отличаются от остальных. После проверки оказалось, что они не закреплены, а только вставлены в специально подготовленные гнезда. Если вынуть — путь для танков свободен! И один из мостов в глубине оборонительного пояса не взорван. От других остались только обломки, а этот целехонек.

Что это? Ловушка? В первый момент так и показалось, но, чем больше думал об этом командир бригады, тем все определеннее приходил к выводу, что для себя оставили немцы этот проход, дабы иметь возможность сманеврировать и нанести контрудар по наступающим нашим войскам из глубины укрепленного района. Значит, нельзя терять ни минуты, и Гусаковский отдает приказ: «Вперед!»

Первым в глубь укрепленного района двинулся батальон майора Карабанова.

В 23 часа 29 января танкисты Карабанова ворвались на северную окраину города Хохвальде. Здесь, в узких проходах ущелий на берегах безымянной речки, соединяющей озера Хохвальде и Курзицер, вспыхнул встречный бой с частями боевой группы «Рейнфгард», который продолжался полтора часа.

Танкисты наголову разбили вражескую группировку. Хохвальде был очищен от врага. Но радость успеха омрачилась тяжелой утратой. Погиб майор Алексей Алексеевич Карабанов, замечательный командир, любимец всей бригады

Батальон возглавил его заместитель капитан П. А. Днепров. Он вел танкистов, прокладывая путь бригаде. К утру 30 января она вышла в район населенных пунктов Мальсов, Линдов, Тауэрциг, Молькендорф. [120]

Бригада попала в сложное положение. Она оторвалась от главных сил корпуса на несколько десятков километров и потеряла с ними связь. Полковник Гусаковский отдал приказ остановиться и занять круговую оборону. Двое суток танкисты вели тяжелый бой, отбивая атаки противника.

В тылу врага особенно трудно приходилось автоматчикам бригады, прикрывавшим боевые машины и в наступлении, и в обороне. Но они отлично делали свое дело.
Автоматчик рядовой А. А. Крутисвет 30 января под Линдовом был в составе боевого охранения. Ночью, когда на участке, за который отвечал солдат, пыталась пройти вражеская колонна, он открыл огонь и погиб, забрасывая гранатами машины. Рядом с ним отважно сражался рядовой И. М. Тадевощук.

Тем временем противник привел в действие до мелочей продуманную систему обороны. Подошедшие главные силы 11-го гвардейского танкового корпуса были встречены плотным огнем и, потеряв несколько танков, вынуждены были отойти.

Связи с передовым отрядом по-прежнему не было. Тогда из штаба корпуса в эфир полетел приказ: «Вышлите промежуточную».

Разведчики, облазившие передний край, сообщили командиру корпуса, что следы гусениц ведут через надолбы и противотанковые рвы в глубь укрепленного района. Но все цело. Система инженерных сооружений не нарушена.

Комкор приказал командиру 45-й гвардейской танковой бригады попытаться пробиться по этому маршруту. Однако ничего не получилось. Как же прошел передовой отряд? Весь штаб корпуса ломал голову над этой загадкой.

Выслали два самолета По-2. Один был сразу же сбит. Второй ничего не сумел обнаружить из-за сильного тумана, обледенел и совершил вынужденную посадку в 20 километрах за линией фронта и только на следующий день возвратился.

Наконец связь с полковником Гусаковским была установлена через высланную им промежуточную радиостанцию, и все стало ясно.
На следующий вечер в двух местах, на участках [121] 40-й и 45-й гвардейских танковых бригад, артиллерией и огнем танков удалось пробить проходы через две линии надолб. Можно было начинать штурм мезеритцкого укрепленного района.

Однако обстановка резко изменилась. Разведка донесла, что противник накапливает значительные силы для контрудара во фланг наступающим. Командир корпуса, чтобы предотвратить угрозу, приказал 45-й бригаде выйти из боя и к исходу 31 января сосредоточиться на развилке шоссе в 10 километрах юго-западнее города Бирнбаум. Оборона была занята на широком фронте методом танковых засад. Это прикрыло правый фланг наступающих.

Благополучно сложилась и обстановка на левом фланге. Здесь 8-й мотострелковый корпус с утра 31-го начал наступление и стал быстро продвигаться на запад.

Теперь 11-й гвардейский танковый корпус мог, оставив небольшое прикрытие на дорогах перед укрепленным районом до подхода стрелковых частей, обойти его с юга. Так и было сделано. Совершив 50-километровый марш- маневр в направлении Иордан, Либенау, Шпигельберг, Лагов, Тауэрциг, главные силы к утру 1 февраля вышли в район, занятый 44-й гвардейской танковой бригадой.

Весь фронт восхищался ее смелым рейдом. Много было разговоров о героях бригады, в частности о подвигах командира взвода из батальона Карабанова лейтенанта И. X. Кравченко при форсировании рек Варта и Обра, при прорыве мезеритцкого укрепленного района.

После того как главные силы корпуса вышли в район, занимаемый 44-й бригадой, началось наступление в направлении на город Геритц, расположенный на берегу Одера. Он был взят утром 2 февраля. И сразу же полковник Гусаковский приказал готовиться к форсированию.

Опыт подсказывал, что вначале, следует послать группу для захвата плацдарма на противоположном берегу.

Командир батальона автоматчиков поручил лейтенанту А. В. Меньшикову подобрать добровольцев для выполнения этого опасного задания.

Все солдаты взвода захотели идти с ним. Но лейтенант выбрал лишь шестерых своих гвардейцев, в том числе младшего сержанта Н. П. Бондаренко и сержанта Ф. С. Гуделевича. [122]

Под покровом темноты группа дерзким броском преодолела ледяную гладь и завязала бой на берегу. Через несколько минут гитлеровцы начали отступать к находившейся неподалеку деревушке Ретвин. И хотя Меньшиков понимал, что они вот-вот опомнятся, поймут, что их преследует лишь горстка храбрецов, все-таки решил захватить населенный пункт.

Перед деревней противник попытался организовать сопротивление. Из траншеи по группе Меньшикова ударил пулемет. Автоматчики залегли.

Меньшиков кивнул в сторону захлебывающегося от злости пулемета и приказал младшему сержанту Бондаренко:
— Уничтожить!

Тот, вынув из сумки гранаты, пополз к траншее.

Через минуту раздались два взрыва. Путь на Ретвин был свободен. Гитлеровцы больше не сопротивлялись.

Группа Меньшикова залегла на западной окраине деревни, приготовилась.

Буквально через несколько минут противник перешел в контратаку. Автоматчики встретили его дружным огнем и отбили. Через некоторое время фашисты полезли снова. Так продолжалось два часа, пока не переправились основные силы батальона автоматчиков. Группа Меньшикова не только удержала Ретвин, но и захватила в плен 22 солдата и 2 офицеров.

Однако даже всему батальону автоматчиков вместе с приданными подразделениями не так-то просто оказалось удержать одерский плацдарм, пока на него переправлялись основные силы бригады.

На одном участке сложилась особенно тяжелая обстановка. Противник перешел в контратаку в несколько раз превосходящими силами.

В этот момент в цепи появился с автоматом в руках замполит батальона капитан Г. И. Воробьев. Его уверенность и мужество подействовали на автоматчиков. Они отбили контратаку. Воробьев был ранен, но, не обращая на это внимания, продолжал руководить боем.

Батальон автоматчиков и переправившиеся вслед за ним 5-я батарея 350-го артиллерийского полка и автоматчики 40-й танковой бригады держались, несмотря на яростные попытки гитлеровцев сбросить их в Одер, и [123] дали возможность танкистам успешно переправиться на плацдарм.

В районе Геритца решительно действовал батальон майора Пинского. Едва ступив на берег, он начал бой за расширение плацдарма.

Тем временем на левый берег Одера одна за другой переправлялись стрелковые части. 3 февраля 44-я бригада сдала одной из них занимаемый участок и была выведена из боя для укомплектования.

За героизм, проявленный в этих боях, лейтенанту Алексею Владимировичу Меньшикову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Высокое звание Героя Советского Союза заслужил и капитан Петр Алексеевич Днепров, отличившийся еще при форсировании Пилицы.

27-ю годовщину Советской Армии танкисты встретили, находясь на доукомплектовании. В подразделениях бригады в торжественной обстановке, перед строем была зачитана приветственная телеграмма маршала Чойбалсана. Руководитель братской страны писал танкистам: «Монгольский народ следит за героическими подвигами Красной Армии и восхищается ее победами... с радостью отмечает замечательные подвиги... бригады». Заканчивалась телеграмма словами: «В эту знаменательную годовщину желаю вам дальнейших успехов в вашей героической борьбе за честь, свободу и независимость свободолюбивых народов мира. Монгольский народ, воодушевленный героическими подвигами Красной Армии и вашей бригады, самоотверженно трудится в тылу, чтобы усилить свою помощь фронту и тем самым приблизить день окончательной победы над врагом.

Слава героической танковой бригаде «Революционная Монголия», ее бойцам и офицерам!

Да здравствует героическая Красная Армия!». («Унэн», 25 февраля 1945 г.)

В эти дни по всей Монголии ревсомольцы и молодежь писали письма танкистам бригады, носящей имя их Родины. Об одном из таких писем сообщила газета «Унэн» 4 марта 1945 года, когда 44-я бригада вела тяжелые бои в Прибалтике.

Заметка называлась «В честь 27-й годовщины Красной Армии». [124]

«В день 27-й годовщины ячейка ревсомола при Минфине и правлении Монголбанка паписала письмо бригаде «Революционная Монголия».

В своем письме ревсомольцы поздравляли танковую бригаду с днем Красной Армии и с новыми боевыми успехами. Они сообщили о своих производственных делах, о том, что для помощи фронту в честь 27-й годовщины Красной Армии они работали в выходные дни и перечислили в фонд подарков для бойцов и командиров танковой колонны «Революционная Монголия» 1800 тугриков...»

27 февраля был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР. Еще несколько Золотых Звезд засверкало на груди самых отважных героев-танкистов. Теперь их уже стало 16 человек. А командир бригады полковник И. И. Гусаковский стал дважды Героем Советского Союза. [125]