СОДЕРЖАНИЕ

У САМОГО БАЛТИЙСКОГО МОРЯ

Наступление начиналось трудно. Была распутица. Танки шли по шоссе, вытянувшись в стальную нить. Впереди 44-я гвардейская танковая бригада. В сторону не свернешь — болота. А кончится топкое место — шоссе вдруг нырнет в узкое дефиле. Справа и слева почти отвесные стенки. Настоящая ловушка для танков.

В другое время гитлеровцы непременно использовали бы все «узкие места» и малыми силами смогли бы не только успешно сопротивляться, а и, пожалуй, сорвать наступление.
Но гитлеровская Германия была парализована последними сокрушительными ударами Советской Армии. Лишь в отдельных городах и населенных пунктах фашистам удавалось организовать упорное сопротивление.

За два дня бригада продвинулась почти на 45 километров. В головном отряде шел 3-й батальон, которым командовал капитан П. В. Деркач. Танков у него было всего двенадцать. Но зато батальон был усилен дивизионом самоходно-артиллерийского полка, стрелковой ротой и истребительно-противотанковой батареей моторизованного батальона автоматчиков и достаточным количеством саперов и зенитных средств.

Противник отходил на север и северо-запад, минируя дороги, делая лесные завалы. Бригада, преодолевая препятствия, продвигалась в направлении на Неренберг.

К городу головной отряд подошел вечером 2 марта. Первая атака была неудачной. Комбриг прибыл в боевые порядки 3-го батальона. Выслушав доклады командиров подразделений, он приказал временно закрепиться, [126] в течение ночи тщательно разведать силы противника и систему его обороны, чтобы на рассвете повторить атаку.
Вернувшись в штаб, командир бригады вместе с подполковником А. И. Воробьевым детально обсудили план штурма Неренберга.

С рассветом по южной окраине города был произведен огневой налет — залп минометов, приданных бригаде, и по два-три выстрела из танков и САУ. Вслед за этим 3-й танковый батальон с востока, а 1-й с юга при поддержке 1454-го самоходно-артиллерийского полка, наступающего вслед за боевыми порядками бригады, на большие скоростях подошли к Неренбергу. Ведя огонь на ходу; боевые машины ворвались на его окраину.

Оборона у противника была организована неплохо. Несколько противотанковых батарей прикрывали подступы к городу. В таких случаях успех во многом зависит от искусства механика-водителя. Но за рычагами управления боевых машин в 1-м батальоне — настоящие асы. Например, старший сержант И. Е. Волков. Когда вражеская батарея открыла огонь, он, умело маневрируя машиной, не дал возможности попасть в нее. Танк ворвался на огневую позицию и несколько орудий раздавил гусеницами. Умело вел в бой свою машину и старшина Б. А. Быков. Экипаж этого танка вступил в поединок с вражеской самоходкой и уничтожил ее. Старшина А. М. Фролов был ранен, но после перевязки снова сел за рычаги управления. Уверенно, тактически грамотно руководил своей ротой коммунист старший лейтенант И. С. Клещенок.

После двухчасового ожесточенного боя Неренберг был полностью очищен от врага.

Дальше наступление пошло легче. Кончились болота и узкие ловушки-дефиле. Был взят небольшой город Альтеншторхов, после чего тапки вышли на оперативный простор. Ночью на 3 марта бригада почти без боя вошла в Вангерин. Зато в Лабесе, который атаковали в 7 часов, гитлеровцы дралась отчаянно и оставили его лишь после двухчасового ожесточенного боя.


На улицах Лабеса основная тяжесть легла на батальон майора Пинского. Отличилась рота старшего лейтенанта В. К. Бахмарова, который был тяжело ранен, но не покинул поле боя, пока не выполнил поставленную задачу. [127]

Зная по опыту, что гитлеровцы, не надеясь удержать город, стараются увезти ценные грузы, Пинский послал несколько машин на железнодорожную станцию. И не ошибся: там уже стоял эшелон с военным имуществом. Попытка увезти его противнику не удалась.

После взятия Лабеса продвижение застопорилось. Гитлеровцы из последних сил стремились остановить наступление и бросались в контратаки с решимостью обреченных. Сильно мешала нашим танкистам вражеская авиация. Порой по 15—20 самолетов бомбили позиции, занимаемые бригадой в районе Штольценберга.

8 марта бригада по приказу командования сдала позиции польским частям и двинулась к Балтийскому морю в направлении на Гдыню, действуя в передовом отряде 11-го гвардейского танкового корпуса.

Батальон майора М. С. Пинского шел впереди. Только что он выбил гитлеровцев из очередной деревни и направился дальше, на Путциг, оставив за собой несколько сгоревших вражеских машин и десятка три трупов гитлеровцев.

Командир бригады догнал батальон в нескольких километрах за деревней. Танки стояли в укрытии.

Пинский подбежал с докладом. Поздоровавшись с ним, комбриг сказал:
— Я приехал, чтобы вручить правительственные награды танкистам. А вас поздравляю с присвоением звания Героя Советского Союза.

Полковник Гусаковский крепко пожал руку смутившемуся Пинскому, обнял ето и поцеловал. Затем приказал доложить обстановку.

— Батальон наступает в направлении на Путциг, — начал комбат, развернув карту. — Впереди — узел обороны противника. С ходу взять не удалось, оказывает сильное огневое сопротивление. Местность гористая — нельзя обойти ни справа, ни слева. Придется прорывать с фронта. Чтобы уточнить расположение противотанковых средств и направление главного удара, выслал разведку в составе...

Полковник вдруг перебил комбата:
— Боболев — это ваш механик?
— Так точно!
— Он награжден орденом Отечественной войны второй степени. [128]
— Вася заслужил награду, — сказал Пинский.

Командир батальона закончил доклад. Все нетерпеливо поглядывали в сторону опушки леса, откуда вот-вот должны были появиться разведчики.

Наконец вынырнула из леса одна фигура, другая. Но что это? Одного несут на плащ-палатке! Кто это? Ранен или убит?

Побледневший от волнения Пинский шагнул навстречу разведчикам. Он почему-то сразу почувствовал, что несут Васю Боболева.

И действительно, его.

Возглавлявший группу старший лейтенант Шарипов доложил, как все произошло.

Разведчики почти сразу же обнаружили просеку, по которой можно не только обойти вражеский опорный пункт, но и пробраться в тыл к фашистам. Радостные, возбужденные удачей, они возвращались назад. Но вдруг увидели гитлеровцев — двух солдат и офицера. Дали по ним очередь из автомата. Солдаты упали и больше не поднялись, а офицер бросился бежать. Вася Боболев кинулся за ним. Он хорошо понимал, как важно захватить такого «языка». Остальные разведчики чуть отстали и, когда на какое-то мгновение, и беглец и его преследователь скрылись в кустах, услышали выстрел. Подбежав, увидели, что Боболев неподвижно лежит, вцепившись руками в горло задушенного им гитлеровца. Разведчики разорвали на нем гимнастерку и переглянулись. Рана была на левой стороне груди, у самого сердца. И все сразу поняли: это смертельно...

Когда раненого танкиста перевязали и перенесли в находившийся поблизости домик, он на несколько минут пришел в сознание. Обвел взглядом склонившихся над ним боевых товарищей. Узнал комбрига, командира взвода старшего лейтенанта Зайцева, комбата Пинского, попытался улыбнуться, но не хватило сил. Тихо попросил Зайцева:
— Спойте, пожалуйста, мою любимую...

Все поняли, что это последняя просьба умирающего. И дрогнувшим голосом Зайцев начал песню, которую танкисты сами сочинили. Бесхитростные слова были далеки от совершенства, но в батальоне очень любили песню. Вероятно, потому, что в ней говорилось о самых [129] заветных мыслях — о том, что будет после войны, когда «залечит раны наш народ».

Вася Боболев слушал закрыв глаза. Только губы чуть заметно шевелились, словно он тоже, как бывало, пел вместе со всеми.

Когда прозвучали последние слова, умирающий открыл глаза и еле слышно сказал:
— Спасибо за песню. Вам в бой, а я отвоевался. Прощай, дорогой комбат. Эх!..

Пинский постоял несколько мгновений, тяжело вздохнул и приказал положить тело на броню замыкающего танка.

Когда после команды «По машинам» танкисты бросились на свои места, майор Пинский подумал: горе будет фашистам, которые сегодня встретятся на пути его танков. И действительно. Батальон шел до самого Путцига, всё сокрушая на своем пути. Было несколько коротких, но до предела ожесточенных схваток. Остатки пятнадцати автомашин дымили на дорогах, где прошли танкисты Пинского. Было уничтожено около сотни солдат и офицеров противника.

12 марта в 9 часов бригада овладела городом Путциг и вновь вышла на берег Балтийского моря, на этот раз севернее Гдыни.

На окраине Путцига танкисты Пинского похоронили Васю Боболева.

В Путциге провели четыре дня. Пока по приказу комбрига велась разведка и тщательное наблюдение за противником, гвардейцы ремонтировали материальную часть.
16 марта полковник Гусаковский получил приказ поддержать своими танками стрелковую дивизию, наступавшую на Гдыню. Ближайшая задача: захватить маленький город почти на самом берегу Балтийского моря — Клайн-Катц.

Продвигались медленно. Дело осложнялось тем, что опять, как в начале операции, боевым машинам почти не было возможности для маневра: болота, лесные массивы, множество текущих в разных направлениях речушек, — и все это прикрыто хорошо продуманной системой огня. Огонь был настолько плотным, что пехота то и дело отставала от танков, и они уходили вперед, ведя бой самостоятельно.

Но, несмотря на трудности, танкисты упрямо [130] пробивались вперед. В оперативном подчинении бригады находились три полка — 1454-й самоходно-артиллерийский, 270-й гвардейский минометный и 350-й легкий артиллерийский.

Был получен приказ — к исходу дня выйти в район города Клайн-Катц и занять его.

Перед началом наступления минометный и легкий артиллерийский полки произвели интенсивный артналет, и танкисты, сбив противника с обороняемого рубежа, уже за первые полчаса продвинулись вперед. Но дальше наступление застопорилось. Слишком силен был артиллерийский и минометный огонь из района отметка 117,7, Клайн-Катц. Пехота залегла и отстала. Танкисты вынуждены были действовать самостоятельно.

Путь преградила высокая железнодорожная насыпь. Полковник Гусаковский повернул бригаду влево. Вскоре танки наткнулись на совершенно непроходимый ручей. Комбриг вызвал саперов и приказал строить мост.

Танкисты, используя передышку, приводили в порядок машины. Всю боевую материальную часть бригады приказано было свести в 1-й батальон, которым после гибели Боридько командовал капитан А. Ф. Мырсиков. 2-й батальон вывели из боя и направили за получением новых боевых машин.

Вскоре наступление возобновилось, но продвижение шло медленно. Полковник Гусаковский приказал подождать подразделения 310-й стрелковой дивизии.

23 марта в 8 часов 30 минут, после артналета приданного бригаде 1454-го самоходно-артиллерийского полка по району Клайн-Катц, Виттомин, бригада совместно с батальоном 310-й стрелковой дивизии начала наступление вдоль железнодорожной линии на Клайн-Катц и вскоре ворвалась на западную окраину города.

Первой завязала бой рота, которой командовал старший лейтенант И. С. Клещенок. Здесь он и пал смертью храбрых.

На окраине города мужественно сражался старший сержант Г. Н. Шако. Он заменил раненого командира экипажа и, умело руководя действиями подчиненных танкистов, успешно отразил две вражеские контратаки. Мастерство и хладнокровие в самых критических ситуациях проявил механик-водитель старший сержант А. К. Черногоренко. [131]
После упорного боя западная часть города была взята. Дальнейшему продвижению мешал противотанковый ров. Проделать проход в нем не удалось. Тогда полковник Гусаковский принял решение совершить маневр совместно с 40-й гвардейской танковой бригадой, которая к этому времени с подразделениями 310-й стрелковой дивизии заняла южную часть города, и атаковать Клайн-Катц с юга. К 7 часам 24 марта 44-я бригада сосредоточилась в районе церкви. Здесь ее и застал приказ наступать на Гдыню, взаимодействуя с 310-й стрелковой дивизией.

Вместе с 1454-м самоходно-артиллерийским полком и взводом 134-го отдельного саперного батальона бригада сразу же выступила из города, северная часть которого по-прежнему оставалась у врага. Имея мощные огневые узлы сопротивления и, кроме того, поддержанный с моря огнем кораблей, противник не давал возможности проделать проходы в противотанковом рву, контратаковал.

В ходе наступления на Гдыню бригада взаимодействовала с 1080-м стрелковым полком 310-й стрелковой дивизии. К 11 часам 26 марта она достигла западной части города.
Бои сразу же приняли исключительно упорный характер.

1-му батальону была поставлена задача наступать в направлении кладбища, являвшегося частью опорного пункта фашистов, оборонявшихся крупными механизированными подразделениями, танками и артиллерией.

Первыми ворвались сюда три машины командира взвода лейтенанта А. Д. Ястребова. Он сразу увидел, что ему угрожают противотанковые орудия и «фердинанд». Мгновенно оценив обстановку, Ястребов из двух зол выбрал худшее — самоходку. Прозвучал выстрел, и «фердинанд» вспыхнул. Но в этот момент одно из вражеских орудий ударило по командирской машине бронебойно- зажигательным снарядом. Лейтенанта ранило в обе ноги и руку.

Танкисты вытащили Ястребова из готовой взорваться машины. От потери крови и нестерпимой боли в обожженном лице он потерял сознание и не мог видеть, как 1-й батальон вышиб гитлеровцев с занимаемых позиций.

В Гдыне снова отличился старший сержант Г. П. Шако, который, возглавив экипаж во время боев в Клайн-Катце, продолжал им командовать. Его танк в составе [132] взвода участвовал в захвате вражеской колонны из 100 автомашин с военным имуществом.

Когда наступающим машинам преградил вырытый на улицах города противотанковый ров, на какое-то мгновение все замешкались. Первым сориентировался сержант А. И. Ширшов. Смелым маневром он на своем танке захватил ров и дал возможность наступающим проделать в нем проход.

Все время в гуще боя находилась машина, за рычагами которой сидел старший сержант А. К. Черногоренко, герой штурма Клайн-Катца. Он погиб во время жаркой схватки с танковым заслоном противника.

Даже в безвыходных, казалось бы, положениях танкисты сохраняли присутствие духа и добивались успеха.

На улицах Гдыни был подбит танк кандидата партии механика-водителя старшины Ф. М. Курзенкова. Но танкист, раненный, продолжал выполнение задачи.

Успешному захвату западной окраины города 1-й батальон во многом был обязан взводу коммуниста лейтенанта Н. А. Бабкина. Смелым натиском три его тридцатьчетверки сбили заслон и, захватив оборонительные сооружения, проложили дорогу остальным машинам.

Танкисты постепенно теснили гитлеровцев. Но враг был еще силен и огрызался отчаянно. Здесь, на окраине Гдыни, танкисты 44-й гвардейской танковой бригады похоронили многих своих товарищей, среди которых были старшие сержанты В. С. Солдатов, А. Н. Филин, В. А. Агапов, сержант В. Г. Тихонов и другие.

Ведя упорные уличные бои, очищая дом за домом, квартал за кварталом, 44-я гвардейская танковая бригада к 22 часам 26 марта полностью овладела западной частью города. С наступлением ночи полковник Гусаковский приказал закрепиться и организовать разведку противника. Однако в полночь комбриг получил приказ сдать занимаемый участок.
Так закончились напряженные бои в Прибалтике, длившиеся почти месяц (1—26 марта). На боевом Знамени 44-й гвардейской танковой бригады появилась еще одна правительственная награда — орден Суворова II степени.

27 марта бригада вышла из боя и, совершив 380-километровый марш, сосредоточилась в районе Борхова (12 километров юго-восточнее Ландсберга). [133]