Глава III

СОВЕТСКИЕ ГЕРОИ ОТРАЗИЛИ БЕШЕНЫЙ НАТИСК ВРАГА

...
На Орловском направлении

А как же развивались события на северном участке Курской дуги? Чтобы получить ответ на этот вопрос, обратимся к запискам Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского, который командовал Центральным фронтом. В них содержится ряд важных подробностей о подготовке и ходе великой битвы.
К.К. Рокоссовский пишет, что он из Сталинграда 4 февраля 1943 г. был вызван в Москву. В тот же день был принят в Кремле И.В. Сталиным.

«Беседовали мы долго. Сталин высказал некоторые соображения о будущем развитии боевых действий». (К.К. Рокоссовский. Солдатский долг. М., 1968, стр. 192.)

После этой беседы К.К. Рокоссовский должен был срочно возвратиться в Сталинград. Штаб и управление Донского фронта, которым он командовал в Сталинградской битве, переименовывались в Центральный фронт. Войска требовалось в спешном порядке передислоцировать в другой район.

«Перед прощанием Сталин предупредил, что на меня возлагается новая задача, от успешного решения которой зависит многое. Ради этого и создавался новый фронт, который был назван Центральным. В его состав включались 21-я, 65-я общевойсковые и 16-я воздушная армии Донского фронта, 2-я танковая, 70-я армии и ряд частей и соединений из резерва Ставки. Войскам нового фронта предстояло развернуться между Брянским и Воронежским фронтами». (К.К. Рокоссовский. Солдатский долг. М., 1968, стр. 194). (100)

Таким образом, в состав войск Центрального фронта вошли многие части, обогащенные боевым опытом Сталинградского сражения.

Касаясь подготовки непосредственно к Курской битве, командующий Центральным фронтом рассказывает о важных особенностях организации обороны в полосе своих армий. Наиболее опасным считалось основание Орловского выступа, нависавшее над правым крылом фронта. Поэтому было решено создать здесь наиболее плотную группировку сил. На этом направлении предусматривалось расположить основную часть фронтовых резервов и средств усиления.
Верховный Главнокомандующий одобрил это решение, и войска приступили к организации обороны.

«О том, как мы старались создать высокую плотность войск на угрожаемом направлении, — поясняет К.К.Рокоссовский,— можно судить хотя бы по таким цифрам. Здесь в полосе протяжением 95 километров мы сосредоточили 58 процентов всех наших стрелковых дивизий, 70 процентов артиллерии и 87 процентов танков и самоходных артиллерийских установок. На этом же направлении были расположены войска второго эшелона и фронтового резерва (танковая армия и два отдельных танковых корпуса). На остальные 211 километров фронта приходилось меньше половины нашей пехоты, треть артиллерии и меньше одной пятой части танков. Это был, конечно, риск. Но мы сознательно шли на такую концентрацию сил, будучи уверены, что враг примет излюбленный свой метод — удар главными силами под основание выступа. Наша разведка и партизаны подтверждали, что мощная группировка вражеских войск создается именно на том направлении, где мы ожидали». (К.К. Рокоссовский, Указ. соч., стр. 206—207)

Учитывая, что противник будет наносить удар крупными силами, командование фронта уделило особое внимание строительству инженерных оборонительных сооружений и артиллерийской обороны.

Представитель Ставки в войсках, заместитель Верховного Главнокомандующего, Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, помогавший обоим фронтам в подготовке к боям, так оценивает построение противотанковой артиллерийской обороны Курского выступа: (101)

«В эти дни, находясь на Центральном фронте, я вместе с К.К. Рокоссовским работал в войсках 13-й армии, во 2-й танковой армии и резервных корпусах. На участке 13-й армии, где ожидался главный удар противника, была создана исключительно большая плотность артиллерийского огня...

Для отражения массированного танкового удара противотанковая оборона на обоих фронтах строилась на всю глубину расположения войск, которая максимально была оснащена артиллерией, танками и инженерно-минными средствами.

На Центральном фронте наиболее мощная противотанковая оборона была подготовлена в полосе 13-й армии и на примыкавших к ней флангах 48-й и 70-й армий. Противотанковая артиллерийская оборона в полосе 13-й армии Центрального фронта составляла более 30 единиц на 1 километр фронта. На Воронежском фронте, в полосе 6-й и 7-й гвардейских армий, ее плотность составляла по 15,6 орудия на 1 километр фронта, а с учетом средств, расположенных во 2-м эшелоне фронта, до 30 орудий на километр фронта. Кроме того, противотанковая оборона на этом участке была усилена двумя танковыми полками и одной танковой бригадой.

На всех танкоопасных направлениях оборона состояла из противотанковых опорных пунктов и районов». (Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления, стр. 490—491).

Из трофейных документов и данных разведки было установлено, что против Центрального и Воронежского фронтов действует авиация 1, 4 и 8-го немецко-фашистских авиационных корпусов под общим командованием генерал-фельдмаршала Рихтгофена. В составе этих корпусов насчитывалось 2 тыс. боевых самолетов.

Что было предпринято для борьбы с авиацией противника?

«Прикрытие войск и всего Курского выступа обеспечивалось 2-й, 5-й и 16-й воздушными армиями и двумя истребительными дивизиями ПВО страны. Учитывая ожидаемое наступление противника, фронты были значительно усилены зенитными средствами... Зенитная артиллерийская оборона была увязана с истребительной авиацией и со всей службой наблюдения, оповещения и наведения. (102) Тщательная и хорошо организованная противовоздушная оборона фронтов и всего Курского выступа дала возможность надежно прикрыть войска и нанести большие потери вражеской авиации».

Г.К. Жуков подчеркивает отличную организацию тыловой службы в войсках.

«Поистине титаническую работу проделали тылы фронтов, армий и соединений. К сожалению, у нас очень мало пишут о тылах, о работниках тыловой службы, которые своим трудом, своей творческой инициативой помогали войскам и командованию всех степеней бороться с противником, громить его и завершить войну всемирно-историческими победами...

Для обеспечения запланированных Ставкой действий фронтов требовалось провести колоссальнейшую работу по материально-техническому обеспечению предстоящих операций...

Несмотря на трудные погодные условия, большие транспортные затруднения и попытки врага своими авиационными налетами сорвать подвоз всего необходимого для предстоящих операций, тылы фронтов блестяще справились с возложенной на них задачей. Они полностью обеспечили не только оборонительный период сражения, но и быстрый переход к контрнаступательным действиям». (Г.К. Жуков. Указ. соч., стр. 491—493).

Вся подготовка к боям на Центральном фронте, так же как и на Воронежском, постоянно находилась в поле зрения партийных организаций и политорганов.

«Политическое управление фронта под руководством генерал-майора С.Ф. Галаджева, — пишет К.К. Рокоссовский, — развернуло огромную работу, добиваясь сплочения подразделений, усиления активности партийных и комсомольских организаций. Вся эта работа нацеливалась на дальнейшее укрепление морально-боевого духа бойцов и командиров, основанного на безграничной преданности Родине, делу Коммунистической партии. Политработники, коммунисты и комсомольцы воодушевляли солдат на повышение боевой выучки, развивали в них стойкость и чувство взаимной выручки, бережное отношение к оружию и боевой технике». (К. К. Рокоссовский. Указ. соч., стр. 211). (103)

На четвертый день боев усилился натиск неприятеля в ольховатском направлении. Утром до 300 вражеских танков при поддержке артиллерийского и минометного огня, а также авиации атаковали позиции на стыке 13-й и 70-й армий, расположенные северо-западнее Ольховатки. Выдвинутая в боевые порядки пехоты 3-я истребительная артиллерийская бригада полковника В.Н. Рукосуева встретила гитлеровцев огнем прямой наводки. Одна только батарея капитана Г.И. Игишева отбивала атаки почти трех десятков танков. Семнадцать из них были уничтожены. Но и от четырех орудий батареи осталось лишь одно, а при нем — три человека. Однако герои продолжали вести огонь и подбили еще два танка.

Героическими действиями всех родов войск атака была отбита. Противник отошел.

9 и 10 июля натиск врага на всех участках фронта стал заметно ослабевать. К 11 июля фашисты прекратили наступление. Войска Центрального фронта остановили врага.

Пользуясь достигнутым успехом, войска 48, 13 и 70-й армий Центрального фронта коротким ударом к 12 июля отбросили противника на его прежние позиции. В тот же день перешли в наступление Брянский фронт и левое крыло Западного фронта.

В боевом содружестве

Исключительно важную роль в отражении беспрерывных атак противника играли боевые друзья наших танкистов, пехотинцев и летчиков — артиллеристы. Вот, например, что писал о действиях артиллеристов командующий Центральным фронтом Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский:
«Артиллеристы показали величайшую стойкость и превосходную выучку. Здесь отличились тысячи бойцов, командиров и политработников. Трудно найти слова для характеристики их мужества и героизма. Это об их стойкость разбилась бронированная лавина врага. Это они, артиллеристы, превратили хваленые «тигры» и «фердинанды» в бесформенные груды исковерканного и обгоревшего металла». (К. К. Рокоссовский. Указ. соч., стр. 222). (104)

Многие артиллеристы за ратные подвиги удостоены правительственных наград.

Коммунист ефрейтор Кузьма Андреевич Зуев — один из тех, кому было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. В армии, хорошо изучив свое грозное оружие, он стал наводчиком, затем командиром орудия. Вместе со своими товарищами без устали тренировался в стрельбе и достиг высокого мастерства.

Орудие Зуева было придано небольшому пехотному подразделению, которое занимало оборону в районе Понырей. Когда началось немецкое наступление, Зуев решил подпустить танки и двигавшуюся за ними пехоту на близкое расстояние, чтобы бить наверняка. Его расчет, ничем не выдавая своего присутствия, выждал врага, затем открыл огонь. Тремя снарядами было подбито три танка.

Снайперский счет!

Немцы обнаружили опасное орудие Зуева. Их танки развернулись и двинулись в сторону артиллеристов. Ефрейтор сказал своему расчету:
— Мы должны задержать фашистов. И мы их задержим!

Орудие возобновило огонь. Вот запылал четвертый танк, за ним пятый, шестой, седьмой...

Тем временем уцелевший восьмой танк, зажатый между горящими машинами, начал обстрел. Один снаряд попал в нашу пушку и разбил ее. Шесть советских бойцов во главе с Зуевым вражеским огнем были отрезаны от своего пехотного подразделения. На них двинулись немецкие автоматчики.

Артиллеристы тоже взялись за автоматы.

Бой продолжался и после того, как кончились патроны: в ход пошли гранаты. Понеся большие потери, гитлеровцы отступили.

К утру следующего дня расчет Зуева получил новое орудие. Захватчики снова пошли в атаку. Впереди танки, за ними пехота. В голове колонны двигались три «тигра».

И вот ползут грозные машины. Зуев видит их впервые. Сейчас ефрейтор метким снарядом проверит, так ли страшен этот черт, как его рекламируют фашисты.

Замаскировавшись со своим расчетом во ржи близ дороги, Зуев пропускает первый танк; затем мимо него (105) проходит второй. Вот прошла вперед и третья машина... Ефрейтор ждал этого момента, чтобы ударить с тыла.

— Огонь!

Вслед последнему танку летит снаряд. «Тигр» подбит! Второй снаряд был направлен по головному. Третьим снарядом пробита броня «тигра», застрявшего между двумя другими.

За два дня боев под Понырями Зуев со своим расчетом поджег и подбил 10 фашистских танков, в том числе три «тигра». За этот подвиг молодой командир орудия был удостоен звания Героя Советского Союза.

*  *  *

Наши бронетанковые и механизированные войска во взаимодействии с другими родами войск обеспечили непреодолимость обороны.

На северном участке Курской дуги особенно отличился командир танковой роты 103-й бригады 2-й танковой армии Герой Советского Союза старший лейтенант Константин Блинов. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено за то, что он со своим танковым экипажем в одном бою разгромил вражескую колонну, в которой следовали штаб пехотной дивизии, батальон связи, противотанковый артиллерийский дивизион и рота мотоциклистов. В другом бою экипаж Блинова уничтожил четыре фашистских танка, а еще один танк зацепил буксирным тросом и вместе с его экипажем доставил в свою часть.

8 июля противник атаковал 2-й танковый батальон в районе села Бутырки. Основная тяжесть боя выпала на долю роты Блинова. 29 фашистских танков двигались на позиции роты при поддержке двух батальонов автоматчиков. Но вот немецкие танки попали на минное поле и остановились. По сигналу командира рота неожиданно для врага ринулась вперед. Головной танк ворвался в боевой порядок фашистских машин с фланга. За ним шли в атаку другие. Слева от головного танка двигалась тридцатьчетверка Блинова.

В разгар боя командир роты изменил направление атаки первого взвода и повел его за собой в обход наступавших, намереваясь зайти им в тыл. Гитлеровцы стали отходить. Наши танкисты открыли фланговый огонь. (106) В течение часа они уничтожили 15 танков и более сотни фашистов. Вражеская атака была сорвана.

В конце боя прямым попаданием снаряда был подбит танк командира роты, а сам он тяжело ранен. Товарищи доставили его в госпиталь. Через три дня Константин Минаевич Блинов скончался. Приказом министра обороны СССР герой навечно зачислен в списки 1-й танковой роты 103-й танковой бригады.

Старший лейтенант К.М. Блинов, младший лейтенант А.Н. Столяров, старшина Н.И. Нуждов и многие другие своими подвигами вписали славные страницы в боевую историю 2 й танковой (впоследствии гвардейской) армии, в героическую летопись борьбы советского народа против немецко-фашистских захватчиков.

Советская авиация наносила массированные удары по районам сосредоточения противника, срывала его атаки. А вскоре инициатива действий в воздухе и вовсе перешла к нашим летчикам.

Приведем краткую выдержку из статьи генерала С.И. Руденко, командовавшего 16-й воздушной армией, которая отличилась в боях на северном участке Курской дуги:

«Вот несколько цифр, которые характеризуют работу авиации за один из дней Орловско-Курской операции. В течение часа — между 12.00 и 13.00 — был нанесен массированный удар группой в 411 самолетов. С 15.30 до 16.30 действовали 444 самолета. Третий удар — между 19.00 и 20.00 — нанесли 460 самолетов». (С.И. Руденко. Авиация наступления. «Красная звезда», 19 августа 1944 г.).

Эти данные свидетельствуют не только о количественном росте нашей боевой авиации и массированном ее применении, они могут также послужить иллюстрацией грандиозного размаха Курской битвы.

В это же время продолжались кровопролитные бои и на южном участке Курского выступа, где против войск Воронежского фронта наступали ударные группировки Гота и Кемпфа.

Гитлеровцы по-прежнему стремились пробиться к Обояни. Для этого против войск Воронежского фронта немецко-фашистское командование бросило в бой шесть танковых дивизий, насчитывавших в своем составе сотни (107) танков. Теперь исход сражения зависел от боеспособности и стойкости личного состава наших армий. Они стали основой обороны Воронежского фронта.

На узком участке протяженностью в несколько километров, в районе шоссе Белгород — Обоянь, пошли в наступление сотни вражеских танков. Разделившись на группы, они большаками и проселочными дорогами продвигались на север.

Около 40 танков противника прорвались в расположение 1-й механизированной бригады полковника Ф.П. Липатенкова. Мотострелковый батальон майора М.Т. Долженко впервые столкнулся с таким большим количеством тяжелых танков, которые медленно приближались к окопам. За танками по нескошенному хлебу шли автоматчики. На левом фланге возникла угроза прорыва нашей обороны, хотя батальон и поддерживался артиллерийским огнем двух батарей и ротой танков, открывших огонь из засад. Командир 1 й стрелковой роты был убит, а принявший на себя командование взводный, не имевший боевого опыта, растерялся. Среди солдат возникло замешательство. В этот критический момент коммунист майор Долженко приказал бойцам в случае прорыва обороны отсекать пехоту противника от танков.

Впереди окопов на открытой местности лежали два наших разведчика-наблюдателя. Немецкий танкист увидел их и решил раздавить гусеницами. Его машина была еще в нескольких десятках метров, когда один из бойцов вскочил и бросился бежать. Башенный стрелок «тигра» выпустил по нему пулеметную очередь, и солдат упал.

Второй лежал до тех пор, пока танк не подошел к нему вплотную. Тогда разведчик вскочил и метнулся к борту машины. Танкист стал кружить на месте, пытаясь задавить смельчака, но тот бегал возле машины, не отдаляясь от борта. Потом бесстрашный боец прыгнул в окоп и остался недосягаемым для врага. Это был «сын полка» Анатолий Добрянский.

Фашист несколько раз «проутюжил» окоп и стал уходить. А солдат вскочил и бросил бутылку с горючей жидкостью. Танк загорелся.

Это происходило на виду у всей роты.

Майор Долженко тут же предложил всем офицерам разъяснить солдатам, что немецкий танк не опасен, если как следует окопаться и в критический момент не потерять (108) присутствия духа. Каждый храбрый воин может повторить подвиг Анатолия Добрянского.

Все же несколько машин противника прорвалось через наши окопы. Командир батальона заметил, что некоторые бойцы растерялись.

— Ни шагу назад! — раздался его громкий голос.— Бей врага!— И сам бросился вперед с противотанковой гранатой.

Наши артиллеристы и танкисты открыли огонь по вражеским танкам и наступавшей вслед за ними мотопехоте. Атака противника была отбита, и угроза прорыва обороны на этот раз миновала.

Во второй половине дня бой разгорелся с новой силой. Противник наносил удары и с воздуха. Пикирующие бомбардировщики то летали по замкнутому кругу, го вытягивались вереницей, поочередно сбрасывая бомбы. Пользуясь прикрытием авиации, немецкие танки прошли окопы на правом фланге батальона, вклинились в расположение подразделений и раздавили одну противотанковую батарею. Появились наши самолеты и ринулись в атаку. Вражеская авиация обратилась в бегство. (109)

Около 20 танков с десантами повернули на юго-западный скат высоты, где находился командный пункт командира бригады полковника Липатенкова. Но что случилось? Почему так неуклюже сваливаются вражеские автоматчики с танков и отстают от них? Оказывается, наш пулеметчик, старший сержант И.Т. Зинченко, перебегая по ржаному полю с одного места на другое, не спускал глаз с автоматчиков и, подпуская танки на 150—200 м, стрелял по ним короткими очередями.

Один танк повернул в сторону пулеметчика. Герой опустил пулемет в окоп и сам нырнул туда же. Над его головой залязгали гусеницы, с краев окопа посыпалась земля. Танк перевалил через окоп. Каска пулеметчика снова появилась над бруствером.

Отставшие автоматчики стали было подниматься, чтобы догнать свои танки. Но в это время начали действовать другие пулеметчики взвода, которым командовал старший сержант Зинченко, недавно принятый кандидатом в члены партии.

— В бой хочу идти коммунистом, — писал он в своем заявлении о вступлении в партию, — оправдаю доверие...

...Его участок обороны атаковали более 50 немецких танков и самоходок. По пологому склону высоты ползли «тигры», следом шли самоходные орудия «фердинанд», средние и легкие танки. Под их прикрытием двигались автоматчики.

Когда от огня наших артиллеристов и бронебойщиков, стрелявших с флангов, загорелось несколько танков и экипажи стали покидать их, вступили в бой пулеметы Зинченко. (110)

Часть танков прорвалась к окопам, где сидели пулеметчики. Тогда старший сержант скомандовал бойцам: «Гранаты к бою!» Он первым бросил гранату в средний танк и повредил его. Из подбитой машины застрочил пулемет. Вражеская пуля ранила храброго воина.

Когда к окопу приблизился тяжелый танк, Зинченко, собрав последние силы, со связкой гранат бросился под гусеницы.

Весь взвод слышал его последние слова:
— За родную мою Украину!..

Сильный взрыв потряс воздух. «Тигр» с развороченной ходовой частью грузно осел на землю, похоронив под собой доблестного пулеметчика.

За бессмертный подвиг Ивану Трофимовичу Зинченко присвоено звание Героя Советского Союза.

Батальон майора Долженко продолжал стойко удерживать свои позиции. Танкисты рот А.П. Сорокина и В.Я. Стороженко, а также мотострелкового батальона вступили в единоборство с танками. Майор Долженко получил ранение, но продолжал руководить боем.

— Беречь борта! — приказал он командиру роты Сорокину.— Уничтожать вражеские танки!

Для нанесения внезапного удара по врагу Сорокин решил воспользоваться ближайшим неглубоким оврагом. Вся сложность маневра заключалась в том, чтобы сосредоточить танки и развернуться в боевой порядок незаметно, а значит, и без потерь.

Сорокин скрытно занял позицию на левом фланге, в овраге, и доложил по радио майору Долженко о готовности к удару. Но тот дал команду:
— Отставить!

— Что случилось, товарищ командир?

Сорокин уловил в голосе Долженко тревогу и даже недовольство.

— Следите за северо-восточной частью деревни Сырцево!
До этой минуты Сорокин наблюдал только за южной и восточной окраинами. Теперь же, когда он взглянул на северо-восточную, то увидел, что из деревни по дороге один за другим выползали танки врага.

— Наблюдать за противником! Огонь без команды не открывать, — приказал Сорокин. (111)

«Тигров» и «пантер» было свыше тридцати. А у Сорокина всего десять боевых машин.

С дальней дистанции, с коротких остановок фашисты открыли огонь.

— Не стрелять, себя не обнаруживать! — приказал командир роты своим танковым экипажам.

Немцы продолжают движение. Останавливаются и снова бьют.

Наши танкисты, находящиеся в засаде, наблюдают поворот башен, отчетливо видят обращенные в их сторону стволы пушек. Врагу не откажешь в четкости действий. Команды исполняются быстро, единообразно.

Расстояние сокращается до двухсот метров. Гитлеровцы разворачиваются в боевой порядок и устремляются вперед.

В наушниках звучат обращенные к Сорокину голоса командиров наших танков:
— Разрешите огонь!
— Чего ждем?!

Сорокин неумолим:
— Без приказа не стрелять!

В перекрестие прицела он ловит одну из вражеских машин и уже не выпускает ее из поля зрения.

Немецкие танки снова останавливаются. И в это время рота Сорокина по команде открывает огонь. Бьет и опять бьет. Но все видят, как тот или иной наш бронебойный снаряд, чиркнув по лобовой броне, подобно спичке об отсыревший коробок, высекает искру — и только. Значит, снаряд действительно бессилен против лобовой брони?..

Раздается новая команда Сорокина:
— Бить по бортам, двигателю, корме!

В этот момент противник как раз неосторожно подставил борта под пушечные стволы наших танков.

И вот уже горит одна вражеская машина, другая... В знойном безветренном воздухе столбы дыма и пламени поднимаются к небу. Запылали десять боевых машин.

Гитлеровцы меняют направление атаки. Но теперь наши танкисты легко ловят в перекрестие телескопических прицелов борта фашистских танков с изображенными на них крестами.

Надо, чтобы горело не десять, а двадцать машин!

Рота Сорокина меняет позиции и снова бьет по врагу. (112)

Гитлеровцы немного оправились от первых ударов. Им на помощь пришли артиллерия и авиация.

Вдруг у Сорокина перехватило дыхание, заложило уши. Подобное ощущение человек испытывает, когда самолет попадает в воздушную яму. Оглянулся — на месте стоявшего рядом танка дымящийся костер. Но костер этот двинулся на врага: это Лазейкин на своем горящем танке пошел на таран. За ним устремились другие. Враг, несмотря на свое численное превосходство, попятился назад.

...Нет ни поля, ни земли, ни неба. Только грохот и огонь, дым и пыль. Роты Стороженко и Сорокина, маневрируя и обходя подбитые танки противника, решительно шли на таран. Через несколько минут фашисты не выдержали и повернули на свои исходные позиции.

Командующий 1-й танковой армией и член Военного совета в это время следили за ротой гвардии лейтенанта Стороженко 1-й механизированной бригады. За стойкость в боях эту роту называли «железной». Ее ветераны, сражавшиеся с самого начала войны, передавали свой опыт молодым танкистам.

Василий Яковлевич Стороженко был одним из опытнейших ротных командиров. Он начал войну в западных областях Украины, дрался под Орлом, защищал Москву. Два ордена Красного Знамени украшали его грудь. Молчаливый, длиннорукий, он ходил вразвалку, как матрос на суше.

Только что была отбита очередная атака.

Стороженко обстоятельно вытер руки и не торопясь подошел к генералу:
— Товарищ командующий! Рота отражает атаки противника.

Докладывал он буднично, спокойно, как о чем-то обыденном, даже скучном. Только блестящие глаза выдавали его душевное напряжение.
— Сколько потерял?

— Один танк разбит... Прямым попаданием. Экипаж... — он не договорил. — Еще четверо ранено... Один — тяжело, вряд ли выживет.
— Как воюется? — спросил Катуков.

— Нормально. Снарядов хватает, артиллерия и авиация поддерживают. А то, что «он» прет, так это только на свою погибель. Мне здесь больше по душе, чем на (113) Калининском фронте. Эти места для меня родные: ведь я белгородец. Перед боем я сказал своим хлопцам: «Больше башкой работайте, пора умнее действовать...» Ну они и стараются. Разрешите идти, товарищ командующий? Вижу, фашисты опять зашевелились.

Едва он дошел до своего танка, как услышал по радио знакомый голос командира:
— Молодцы! Действовали отлично! — поощрял бойцов полковник Липатенков. — Усилить наблюдение! Держать на прицеле каждый ориентир! Бить без промаха!

Как он и предполагал, рассвирепевшие от неудачи гитлеровцы вызвали на позиции бригады авиацию и ураганный артиллерийский огонь.

А затем из-за холма снова поползли «тигры», «фердинанды», средние и легкие танки. На бригаду шло не менее двухсот боевых машин. Одновременно еще больше — до трехсот танков — атаковали оборону соседней бригады справа. Облака пыли и дыма заволокли поле боя.

«Железная» рота гвардии лейтенанта Стороженко в этом сражении довела свой боевой счет до 29 подбитых и сожженных вражеских танков. Девять из них пришлись на личный счет экипажа командира роты.

Душа «железной» роты

На огненных рубежах Курской дуги, как всегда и всюду, впереди были коммунисты и комсомольцы. В боях они показывали беспартийным воинам примеры бесстрашия, мужества и героизма, высоко несли знамя Коммунистической партии, с честью выполняли свой священный долг перед Советской Родиной.

К лету 1943 г. партийно-комсомольская прослойка в войсках Воронежского и Центрального фронтов достигла 39%. В дни битвы под Курском партийные организации Воронежского, Центрального и Степного фронтов приняли в партию около 90 тыс. солдат, сержантов и офицеров.

Политорганы, партийные и комсомольские организации 1-й танковой армии держали свой новый боевой экзамен на политическую зрелость. Их усилия были направлены прежде всего на правильное комплектование экипажей, орудийных расчетов, расстановку партийно-комсомольских сил в ротах и батареях. Для идейно-политической учебы парторгов и комсоргов подразделений, (114) начальников политорганов и заместителей командиров по политчасти в танковой армии было создано 9 дневных школ партийного актива. Сотни коммунистов занимались в 63 вечерних школах и, в свою очередь, воспитывали личный состав.

К началу боевых действий число членов и кандидатов в члены партии в наших частях превысило 13 тыс. человек, комсомольцев было около 11 тыс. Приток новых сил в партию и комсомол не ослабевал и в дни боев.

Коммунисты ротных, батальонных и дивизионных организаций находились в постоянном общении с солдатами. Парторги, агитаторы, секретари комсомольских организаций всегда находились среди бойцов — вместе с ними переносили трудности фронтовой жизни, вдохновляли их на подвиги.
...Рота гвардии лейтенанта Стороженко занимала рубеж на подступах к Белгородскому шоссе. Танки врага сгрудились во ржи, почти не маскируясь. Может быть, гитлеровцы старались устрашить наших солдат грозным видом своей боевой техники? «Тигры» выделялись своей величиной и белесоватой окраской.

Капитан Борис Павлович Лабинский, агитатор, шел вдоль расположения танков «железной» роты. С запада тянуло гарью. Над полем боя подымались дымы от горевших танков. Высоко в небе разворачивались немецкие самолеты. Раздался резкий свист авиабомбы. Взрыв. Воздушной волной капитана отбросило в сторону. Рядом на меже торчал потемневший расщепленный осколками молодой клен.

Самолеты развернулись для нового захода.

Капитан Лабинский встал, отряхнулся и пошел дальше. Надо было успеть поскорее раздать танкистам почту. Он стучал в броню, окликал людей. Люк открывался, и Борис Павлович передавал адресатам взятые на командном пункте газеты, письма, кратко рассказывал новости.

— Наши соседи крепко бьют фашистов. И на вас тоже страна надеется, — Лабинский зашагал было дальше, но из-за брони его окликнул командир взвода лейтенант Лазейкин:
— Спасибо за письмо, товарищ капитан!

— От родных? — обернулся тот.
— Вроде... От девушки одной.

Письмо было от госпитальной знакомой. В недавние (115) спокойные дни она говорила: «Хоть бы раз в бой... Думаешь, испугаюсь? Ни чуточки!»

В полумраке танка ему на секунду показалось, будто она здесь, рядом, вместе с ним идет по трудным дорогам войны.

— От девушки? — переспросил капитан.— Это к счастью! К боевому счастью! Ну, пока.

Он торопился.

У одной машины, передав экипажу почту, задержался и рассказал неожиданно пришедшую в голову смешную историю про смелого зайца и благодушного слона, хотя это совсем не входило в его план. Каким-то чудом байка быстро распространилась среди экипажей, из-за брони тут и там слышался дружный смех. Казалось, что сами танки хохочут.

Самолеты повторили заход, потом развернулись еще раз.

Когда разрывы бомб прекратились, Лабинский оглянулся. Деревце по-прежнему упорно держало, как знамя, свой единственный зеленый листок. Воцарилась тишина.

Капитан присел на траву и разжал ладони, разглаживая помятые листки солдатских заявлений. Торопливо, неровными строчками люди писали хотя и по-разному, но об одном: «В бой хочу идти коммунистом». Лабинский читал заявления и писал рекомендации тем бойцам, которых хорошо знал.

По ржи прошли бронебойщики, вдвоем неся тяжелое оружие. Спокойно колыхались, отливая золотом, поспевающие колосья. Лабинскому вспомнилось, как шел он через полусожженное, опустевшее село. На пороге хаты работал дед.

— Чего строгаешь, старик? Как бы тут тебя не убили!
— К жатве, сынок, грабли. Жатва скоро.

Пахло гарью и созревающим хлебом. Мир и война... Жизнь и смерть...

Заявления о приеме в партию в тот же день были рассмотрены партийным бюро. Когда короткое заседание закрылось, Лабинский поспешил к танкистам, чтобы сообщить решение.

— Принят в партию, — поздравлял он того или иного бойца. — Смотри, держись, как коммунист!

Раньше Лабинский сомневался в правильности полученного назначения. Найдет ли он свое место в боевой (119) обстановке? Нужен ли агитатор там, где гремят орудия? Теперь-то он всем нутром чувствовал, как в бою необходимо людям простое, теплое слово, соединяющее воинов танковых экипажей в дружный боевой коллектив.

Танки противника, стоявшие во ржи, двинулись в атаку. Выступал первый эшелон. Клин разделился на два охватывающие языка, как жало змеи. Стороженко, подпустив врага на близкое расстояние, стал посылать снаряд за снарядом. Таково его правило — стрелять быстрее. Открыл огонь —не задумывайся, подбил — добивай! Четыре секунды — выстрел.

«Тигр» загорелся.

Стороженко быстро переменил позицию. Вовремя! Десятки бронебойных снарядов тупо уткнулись в землю — туда, откуда он только что ушел. А лейтенант притаился на обратном склоне высоты. Только чуть виднелась башня, да круглый глазок орудия колебался в поисках цели. (117)

Вражеские машины отхлынули. Лазейкин, улыбнувшись, тихо сказал Лабинскому: «Знаете, когда Стороженко первый выстрел давал, он сказал: «Это за Анку!»

Лабинскому вспомнилась Анка, стройная веселая девушка, тоже местная, из прифронтового села Ивня, как и Стороженко. Говорят, при немцах она скрывала коммунистов, партизанила. Смелый, хороший человек...

— Значит, за Анку? Именной выстрел... Это почетный выстрел. Анка может гордиться,— сказал Лабинский. (Кстати, пройдя весь боевой путь вплоть до Берлина, гвардии капитан Василий Яковлевич Стороженко после войны вернулся в родные места и поселился в Ивне и женился на этой девушке. По телевидению показывали документальный фильм «Бойцы вспоминают минувшие дни». В нем выступал и сам герой и его супруга Анна Афанасьевна, та самая Анка, в честь которой — тогда еще невесты — посылал он из своей пушки «именные» снаряды по фашистским танкам.)

Томительно долгие июльские дни сменялись короткими ночами. И тогда небо подсвечивалось заревом пожарищ. Казалось, что из этой как бы воспаленной, зловеще багровой полосы вот-вот поднимется солнце.

Лабинский проводил за подбором информационных материалов на командном пункте два-три часа и шел обратно к танкистам. По дороге засыпал где-нибудь в укромном месте на полчаса, а потом бежал, чтобы наверстать затраченное на сон время. Шел от экипажа к экипажу, передавая самое важное, безотлагательное. Вот он опять у Лазейкина, экипаж которого сжег три «тигра».

— Все твои ребята к награде представлены. И сам готовься — будешь Героем Советского Союза!

Лазейкин сделал движение, точно хотел расцеловаться с Лабинским. Потом, устыдившись столь непосредственного порыва, нырнул в люк и закрылся.

— Ничего, еще расцелуемся, когда победим! — ободрил Лабинский застенчивого юношу. Во весь рост он шел от машины к машине. Командир роты Стороженко увидел его и строго сказал:
— На тебе же нет брони, товарищ капитан. А ты что-то уж очень прямо ходишь. Мы ни себе, ни тебе не простим, если погибнешь. (118)

Лабинский только поежился.

Иногда он ложился на траву и, вытащив из планшета квадратный блокнот, записывал ход событий. Это было тоже его делом. Предупреждение командира не помогло. Капитан не уберегся. Лабинского ранило в тот день, когда немецкое наступление приостановилось. В небе наши самолеты преследовали гитлеровских асов.

Капитан попытался улыбнуться, когда санитары его подбирали, и торопливо сказал Василию Яковлевичу Стороженко:
— Ох, плохо, Вася... Кажется, надолго расстаемся...

Так воевал агитатор «железной» роты Борис Павлович Лабинский.

*   *   *

В 1-й танковой армии было немало партийно-политических работников, которые вкладывали в свою деятельность все силы. Таким был и Павел Лаврович Павловцев, заместитель командира минометного полка по политической части, ранее служивший в штабе армии. Накануне Курской битвы он стал просить командование перевести его в полк на партийно-политическую работу.

— Чувствую, что мое место там, в боевых порядках наших войск, — настаивал П.Л. Павловцев. Он хотел мстить врагу за сына, убитого фашистами на фронте. Командование пошло навстречу «старику», как его дружески называли (ему было около пятидесяти).

П.Л. Павловцев за свою жизнь накопил большой опыт партийной работы, которую начал еще до революции. В 1915 г. за участие в борьбе против царизма тогда еще молодой революционер был приговорен к шести месяцам тюремного заключения. Февральская революция застала его в Кронштадте, на форту «Тотлебен», где солдаты избрали его председателем фортового солдатского комитета. Активно участвовал вместе с солдатами и матросами Балтийского флота в июльской демонстрации 1917 г. в Петрограде, расстрелянной войсками контрреволюционного Временного правительства.

В годы гражданской войны Павловцев — комиссар в артиллерийских частях Красной Армии. После гражданской войны учеба, а затем двадцать лет (119) организационно-партийной работы. В частности, в 1929—1930 гг. он был секретарем Белгородского окружкома ВКП(б), а позже—секретарем Курского горкома ВКП(б).

Вскоре после начала Великой Отечественной войны П. Л. Павловцев вступил добровольцем в ряды Красной Армии. «Возраст не помеха», — говорил Павел Лаврович. В 1-й танковой армии старше его по возрасту, пожалуй, никого не было. Да и по опыту партийно-политической работы равного ему трудно назвать.

Новый заместитель командира полка по политической части быстро завоевал общее признание и уважение. В трудные моменты боя он всегда находился на огневых позициях минометчиков, показывал личный пример мужества и отваги. Солдаты и офицеры равнялись на него. За массовый героизм, проявленный личным составом в Курской битве, полк был преобразован в гвардейский. Павел Лаврович Павловцев одним из первых политработников танковой армии был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. (120)