|
|
Ростков А.Ф. |
Изд. 2-е, доп. М., «Московский рабочий», 1975, 352 с.
Часто, особенно перед большими праздниками, почтальон приносит мне открытки и письма однополчан. Читаю скупые слова приветов и добрых пожеланий или длинные дружеские послания — и вспоминаю те огненные дни и годы, и танкистов-гвардейцев, моих фронтовых товарищей, прошедших сквозь ад сражений, чудом уцелевших, ставших ветеранами.
У каждого, кто был на войне, навсегда сохранилось теплое, ни с чем не сравнимое чувство к армейской семье, к той воинской части, в которой хлебнул сполна и горечь поражений, и радость побед. Фронтовая семья! Как это много значит в жизни и как незабываемо.
Мирная жизнь разбросала моих однополчан по всей стране. На штемпелях писем значатся Москва, Ленинград, Киев, Воронеж, Волгоград, Краснодар, Житомир, Рязань, Комсомольск-на-Амуре и много других больших и малых городов.
Пишут люди еще не старые — пятидесятилетние. Они пришли в бригаду совсем юными — восемнадцати-девятнадцати лет, служили рядовыми, были комсомольцами, в гвардии воспитывались и мужали. Больше однополчан постарше: к шестидесяти годам и за шестьдесят. Это бывшие наши офицеры, вышедшие в отставку. Их я знаю еще с довоенных времен. В начале войны они командовали взводами и ротами, были младшими политработниками, молодыми техниками. К концу войны они стали командирами полков и бригад, комиссарами соединений, работниками штабов. Список их невелик, и потому имена их всем нам очень дороги.
Живы еще и наши почетные, всеми уважаемые старики, стоявшие у истоков бригады, руководившие ею в самые тяжелые времена. Живет в Риге первый ее комиссар Михаил Федорович Бойко. Пишут из Одессы первый помощник командира бригады по технической части Павел Григорьевич Дынер, а из Москвы — первый начальник штаба бригады Павел Васильевич Кульвинский. Работает на ответственном посту в Министерстве обороны наш «оперативный бог» в штабе, талантливый помощник комбрига, ныне генерал-полковник Матвей Тимофеевич Никитин. Бывшие лейтенанты, начавшие вместе с нами войну летом 1941 года, Иванов и Кожанов — генералы, на высоких командных должностях.
Несколько раз в год присылает мне свои небольшие записочки Михаил Ефимович Катуков. В них — слова привета и краткие, по-военному четкие ответы на мои вопросы. Первый командир бригады, ее основатель, ныне маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков живет под Москвой, на даче, часто прихварывает, но, несмотря ни на что, по давно сложившейся привычке, не оставляет писем однополчан без ответа. А пишут многие и многие. И не только посылают приветы, а и просьбы, обращаются за советами. И частенько, превозмогая болезни, маршал сочиняет ответы. Эта работа, почти каждодневная, и утомляет его, и радостно волнует, напоминая те далекие суровые годы, товарищей-сподвижников, вызывая душевный подъем.
После бригады Катуков командовал и танковым корпусом, и танковой армией, которые тоже стали гвардейскими. Войска под его командованием сражались на девяти фронтах, выполняли ответственнейшие задачи Ставки Верховного Главнокомандования.
Гордится командарм Катуков тем, что его 1-я гвардейская танковая армия была настоящей кузницей кадров. Из нее вышли известные советские военачальники — маршал бронетанковых войск А.X. Бабаджанян, генералы армии И.И. Гусаковский, А.Л. Гетман и многие другие.
Всегда волнуют Михаила Ефимовича письма из Москвы и Подмосковья. Это его родная земля. Эту землю он защищал от врага в холодном 1941 году. Здесь, в городе Озеры, ему, дважды Герою Советского Союза, поставили земляки бюст.
Переписка у Катукова обширная, но с особой теплотой и вниманием он относится к письмам первогвардейцев, бывших воинов 1-й гвардейской танковой бригады. Все они, однополчане 1941 года, у него на особой примете. О них он сейчас, как в былые военные годы, знает все.
Постоянную связь со своими сослуживцами поддерживает Яков Яковлевич Комлов, полковник в отставке, бывший комиссар танкового полка. Живет он в Краснодаре. Пенсионер как пенсионер. Нянчит внучат. Копается в садике. Помогает по хозяйству жене. Принимает родственников, приезжающих отдохнуть на юг. И может быть, только почтальоны знают, какой это нужный людям, занятый человек. В одном письме ко мне он виновато оправдывался: «Извини, что долго не отвечал. К нашему празднику Советской Армии мне пришлось написать 143 поздравления однополчанам. Кроме того, урывками пишу воспоминания». Тут же он запрашивал у меня еще десяток новых адресов, оговариваясь: «Хочется всех наших первогвардейцев вспомнить добрым словом, никого не забыть». Комлов — человек горячий, увлекающийся, душевный. Одним словом — комиссар. Жизнь он прожил честную и трудную. Родился в семье донецкого шахтера, в 1918 году одиннадцатилетним пареньком пошел работать на шахту, потом учился в школе, на рабфаке, а с 1933 года служил в армии. Своих однополчан он знает с довоенных времен, был с ними в бою, вместе с ними немало хлебнул из фронтовой чаши. И потому Яков Яковлевич, пока хватает сил, много отдает энергии и времени пер-вогвардейцам.
В одном из своих писем он подробно описал свою поездку в Волоколамск. Направился он туда вместе с красными следопытами из Армавира и с матерью Дмитрия Лавриненко — Матреной Прокофьевной. Комиссар полка провел их по местам боев 1-й гвардейской, отыскал могилу Дмитрия, устроил встречу с местными жителями.
Во время другой своей поездки на Волоколамское шоссе Комлов разыскал в Ново-Петровском Александру Григорьевну Кузнецову и ее сына Петра, которые в ноябре 1941 года помогли переправиться танкистам через речку и разгромить танковую колонну врага. Узнав о том, что старая женщина, отдавшая тогда свой дом на переправу, ютится в бедной избе, комиссар написал о патриотке очерк в газету «Известия», стал хлопотать о новом жилье для Кузнецовой. И воины Московского военного округа построили ей новый дом. Ключи от него вручали Александре Григорьевне маршал Катуков и бывший комиссар полка Комлов.
А сколько просьб поступает к нему в Краснодар от красных следопытов, от энтузиастов народных музеев! И всем он успевает отвечать, всем он нужен...
В стране создано много музеев, экспонаты которых рассказывают о героях 1-й танковой, об их удивительных подвигах. Наши ветераны поддерживают связь с музеями в Мценске и Волоколамске, Воронеже и Казатине, Чорткове и Коломые. Гвардейцы-танкисты — желанные гости в нескольких школах Москвы. Активно помогал юным следопытам Иван Григорьевич Деревянкин. Помню, я подарил ему свою книгу «Воины в броне». Поблагодарив за нее, он попросил еще два экземпляра книги.
— Понимаешь, нужно, — сказал он. — Это в Андрюшкину школу.
Андрей — его внук, и хотя он еще мал, а уже заинтересовался гвардейцами. И дедушка, генерал-лейтенант, большой человек, пошел в школу внука, стал частым гостем пионеров, требовал от всех нас присылать интересные материалы в школьный музей.
— У вас валяется все это в папках, пылится, — горячо убеждал Деревянкин своих однополчан, — а внукам нашим вот как нужно все это! Для них наши бумажки да фотографии — захватывающая история. Гордиться этим надо. Мы с вами не просто ветераны. Мы люди из истории. И какой истории!
Энтузиастом музейной работы стал наш бывший политотделец Виктор Шумилов. За годы войны он освоил фотодело. У него множество снимков военных лет, которыми он снабжает народные музеи, ведет большую переписку с пионерами. В разных городах страны ветеран-фотокорреспондент демонстрирует свои выставки.
С каждым годом в стране ширится круг друзей ветеранов танковой гвардии. Историю нашей бригады и армии, славные подвиги наших героев хотят знать и пионеры, и комсомольцы, и жители тех сел и городов, где сражались наши гвардейцы, где покоится прах наших товарищей. В селе Арапино Пензенской области, на родине механика-водителя Алексея Дибина, погибшего в бою, пионерская дружина носит его имя. В Волгограде чтут память своего земляка бесстрашного танкиста Константина Самохина. Школьники села Карманова Смоленской области создали музей его имени и ухаживают за его могилой. В Казатине похоронен замечательный водитель Саша Аристов, и пионеры местной 5-й средней школы хорошо знают биографию героя, ведут переписку с его братом Павлом, тоже бывшим фронтовиком.
О наших гвардейцах написано немало книг. Пользуются известностью книги Юрия Жукова, еще с начала войны связавшего свою журналистскую и писательскую судьбу с танкистами-гвардейцами. Юрий Александрович впервые побывал в бригаде под Москвой в ноябрьские дни 1941 года. С того дня он подружился с гвардейцами и все военные годы не выпускал их из поля зрения. Занятый большой, всегда срочной работой в «Комсомольской правде», Жуков находил время переписываться с танкистами, не раз бывал у них на фронте, подружился с нашим командиром Катуковым. И ныне Юрий Александрович входит в совет ветеранов бригады, поддерживает связи с гвардейцами. Писатель по-прежнему находится в нашем гвардейском строю.
В числе наших ветеранов — не одни отставники-пенсионеры. Некоторые гвардейцы еще служат в армии. Есть среди них и командиры, и военные инженеры, и генералы.
Много однополчан занято мирным трудом. По своей скромности они обычно умалчивают о своих мирных занятиях, но в письмах их друзей нет—нет да и промелькнет сообщение о трудовых успехах гвардейцев. Бывший механик-водитель Василий Данилович Шамардин, семь раз раненный, трижды горевший в танке, — один из лучших дизелистов конторы бурения в Чечено-Ингушетии. А Дмитрий Павлович Григорьев, дослужившийся в гвардии до командира полка, работает заместителем председателя колхоза в станице Ново-Титаровской. Бывший политрук Константин Иванович Осташев участвовал в строительстве Волгоградской ГЭС, награжден орденом Трудового Красного Знамени. Бывший наш ремонтник, а потом автотехник Михаил Петрович Галактионов — на ответственной партийной работе в Саратове. Евгений Григорьевич Богурскнй, инвалид войны, трудится в совхозе Запорожской области. Николай Павлович Головнев, работник штаба, ныне врач-рентгенолог в Харькове. А знаменитый механик-водитель Сергей Никитич Соловьев, гвардии старшина запаса, тот самый, который был ранен в первом наступлении под Каменкой и вернулся потом в строй, прослуживший в бригаде почти до конца войны, живет в Комсомольске-на-Амуре, работает электромонтером на заводе «Амурсталь». Он уважаемый в городе рабочий. Много лет был в Житомире на хозяйственной и партийной работе наш политотделец Владимир Юлианович Боровицкий. Другой бригадный политработник Г.Е. Гендлер — доктор экономических наук, живет и работает в Ленинграде.
Ныне здравствует бывший заместитель политрука Василий Дмитриевич Серков. В начале войны он — зенитчик, отличившийся под Москвой, затем политрук, редактор нашего бригадного «боевого листка». Когда окончилась война, Серков снова стал учителем. В школе Волгограда он преподает историю. По-прежнему он неравнодушен к поэзии. К большим нашим праздникам сочиняет лирические послания гвардейцам, а Виктор Шумилов, по старой привычке «первопечатника», размножает стихи Серкова и рассылает их нам.
Пишет мне из Рязани и другой учитель, бывший гвардеец Петр Егорович Кожин. Он выбыл из нашей боевой семьи давно — в бою под Скирмановом. Помните, как сражался и выходил из боя экипаж Павла Заскалько? В тот день, в ноябре 1941 года, молодой техник Петя Кожин был тяжело ранен. Друзья помогли ему добраться до санчасти. А затем — удаление глаза, полтора года лечения ноги в госпиталях, шесть сложных операций. Из госпиталя он вернулся в родную Рязань инвалидом. Еще была война, и его друзья шли на запад. Что делать? И Кожин решил не сдаваться, по-гвардейски перенести боль и лишения и на своем месте принести пользу Родине. Он включился в группу сельских механизаторов и стал помогать переделывать тракторы, чтобы перевести их на газогенераторное топливо: горючее нужно фронту — значит, тракторы можно топить и деревяшками, чурками.
Жизнь танкиста-инвалида сложилась тяжело. Лишения и невзгоды навалились на него и на его семью. Но разве сдается гвардия! В это суровое время Кожин стал учителем, заочно окончил Рязанский пединститут. Он страстно любит жизнь, природу, увлекается рыболовством и эту любовь передает детям. В одном из своих писем он рассказывал о своем крае, земле Есенина: «Куда ни пойдешь, везде у нас озера, луга, лес, наше русское раздолье».
Приходят ко мне и печальные письма — сообщения о болезнях и смертях. Многие ветераны храбрятся, избегают жаловаться на недуги, на боль старых ран. Но пережитое не проходит бесследно. И косая идет по нашим рядам. Осенью 1968 года скоропостижно скончался бывший начальник политотдела бригады Иван Григорьевич Деревянкин, и нам всем трудно было поверить в смерть этого энергичного, всегда заразительно жизнерадостного комиссара. Вслед за ним вскоре ушел из жизни учитель из Кесьмы, что в Калининской области, герой-зенитчик Константин Иосифович Логинов. Из города Изюма сообщили о кончине Алексея Боярского. Пришла скорбная весть из Харькова: умер Михаил Самойленко, скромный человек, бывший политрук. В городе Шахты умер один из лучших наших механиков-водителей — Павел Никитович Сафонов. Он скончался совсем не старым. На фронте смерть часто подкрадывалась к нему, но могучий организм выдерживал. В последний раз его ранило 2 мая 1945 года в Берлине. И эта боль осталась позади. После войны Павел много лет работал инженером на шахтах. Раны давали о себе знать, но он крепился. Неизлечимая болезнь подстерегла его на пятидесятом году жизни. В своем предсмертном письме ко мне слабеющей рукой он писал: «Сколько раз я умирал на фронте! Но я верил тогда, что буду жить. А вот сейчас трудно сказать, останусь ли жив...» Вскоре его не стало.
Когда гвардеец уходит из жизни, остается добрая память о нем, его подвиги на фронте, его мирные творения. Иногда остаются в наследство живым и любопытные, трогательные документы. Жил в городе Бологое бывший первогвардеец учитель Иван Афанасьевич Касинов. У себя в школе он создал музей гвардейской славы. Летом водил старших школьников по местам боев нашей бригады. Однажды в одном из таких походов он нашел старую фронтовую землянку, ту самую, где жил вместе со своими однополчанами. Находка взволновала его, и он написал стихи «Землянка комбата».
С Новым годом, землянка комбата!
Не ждала ты меня, не ждала,
Потому, что дорога солдата
Через зарево смерти вела.
Принимай, буду гостем, как прежде,
За убогий прием не взыщу.
Посижу, сколько хочешь, в надежде
Встретить тех, кого годы ищу.
Старый ящик снарядный накрою,
На троих разделив бутерброд,
Я представлю, что снова нас трое
На командном, как в памятный год.
Пусть в еловых пушистых ресницах
Огоньки зажигает луна,
Буду ждать с новогодней зарницей
Тех, кого не вернула война.
Гвардеец умер, а его стихи живут и волнуют нас. Их переложили на музыку, и песню поют.
Ветераны бригады, разбросанные по всей стране, поддерживают связь не только перепиской. Они приезжают друг к другу в гости. Иным и не нужно ездить: они живут в одном городе. Много однополчан обосновалось в Воронеже, Житомире, Москве, Волгограде, Киеве, Львове. Они часто видятся, собираются на праздники и семейные торжества.
Вошло в традицию отмечать юбилейные даты гвардейцев. В памятный день в адрес именинника поступают поздравления однополчан. На торжество приезжают друзья и из других, близких и далеких, городов. Отметили свое шестидесятилетие бывшие комбаты Павел Андреевич Заскалько и Михаил Васильевич Якимчук, наши политработники Владимир Юлианович Боровицкий и Филипп Антонович Олизаренко, один из командиров бригады дважды Герой Советского Союза Иван Никифорович Бойко.
Осенью 1970 года вся гвардия поздравила с семидесятилетием своего Батю — Михаила Ефимовича Катукова. К огорчению всех, бывший командарм болел, лежал в госпитале. Гвардейцы посетили юбиляра и там. И не только москвичи. Он радовался гостям, оживился, вспомнил военные годы, по своему обыкновению, много шутил. Радостно встретил Михаил Ефимович бывшего комиссара батальона Александра Степановича Загудаева. Увидев у него на груди множество орденов, Катуков обнял его, с чувством проговорил:
— Вот, сразу видно, что человек был на фронте, участвовал в боях.
— Вам спасибо, товарищ командарм, некоторые из орденов получены по вашей рекомендации, — сказал Загудаев.
— Э, брат, нет, вот это говоришь зря, я тут ни при чем, — ответил Катуков, — награды дают по заслугам. И уж если на то пошло, то у меня больше наград, которые я получил за подвиги гвардейцев.
Смущенному Загудаеву вспомнились слова, сказанные комбригом Катуковым под Москвой: «Генерал без солдат что танк без гусениц — не двинется ни вперед, ни назад».
А раз в год мы собираемся все вместе. Общий сбор готовится заранее, в том месте, где пролегал боевой путь 1-й танковой.
Навсегда запомнилась встреча в Мценске. 1966 год. 25-летие Московской битвы. Золотая тургеневская осень. Древний город помолодел. В нем — асфальтовые мостовые, многоэтажные дома, построен большой завод. Гости-ветераны поселились на восточной окраине, в новой гостинице, примерно в том месте, где в начале октября 1941 года размещался штаб бригады. Четверть века прошло с тех незабываемых дней, а все помнилось и представлялось живо. Мы проехали по Орловскому шоссе к 1-му Воину. И слева и справа от дороги на солнечных склонах выросли обширные, неохватные глазом сады. Их тогда не было. На окраине 1-го Воина, ныне благоустроенного села, шумела могучая дубовая роща. Двадцать пять лет назад она была молодой. Как и мы, она стала старше. С ее опушки мы увидели высотки, и долину реки Лисицы, и сосновые леса на той стороне, которые заметно выросли. Павел Васильевич Кульвинский рассказал о бое, разыгравшемся тут 6 октября 1941 года. Яков Яковлевич Ком-лов отыскал место командного пункта полка: в овражке, оголив старые, могучие корни, стояла раскидистая пожелтевшая ветла. Поврежденная бомбами и снарядами, она все еще тянулась к жизни. У братской могилы, припав к железной решетке, плакала Нина Григорьевна Жудра, бывшая санитарка, пытавшаяся тогда спасти здесь Юру Петрова. Побывали мы и у железнодорожного моста, по которому пробивались из окружения.
А вечером во Дворце культуры нам вручали Почетные грамоты и подарки. Это был большой день старинного Мценска. В гостях у жителей города были генералы Лелюшенко, Деревянкин, Кривошеин, Дынер, полковник Рафтопулло, бывшие члены героических экипажей Стороженко, Шамардин, Кожин, Гагуа, Кузьмин, политработники Загудаев, Боярский, Осташев, Карпов, Гендлер, замполитрука Богурский. Редко собирается столько героев вместе, и потому те дни так памятны.
В ту встречу в Мценске решили воздвигнуть памятник танкистам-гвардейцам. И позже это было сделано. На Поклонной горе, на самой высокой точке города, возвышается на гранитном постаменте «тридцатьчетверка» — наша боевая машина, повергшая в уныние, озадачившая «быстроходного Гейнца» — Гудериана.
Не менее волнующей была встреча на Курской дуге. И здесь гвардейцы возложили венки к «тридцатьчетверке», поставленной на 624-м километре шоссе Москва — Симферополь. Именно на этом месте захлебнулись атаки гитлеровцев на Белгородском направлении. А на окраине Яковлева, у шоссе, среди молодых вытянувшихся к солнцу деревьев, однополчан встретил бронзовый Вальдемар Шаландин, бесстрашный молодой танкист, павший в неравной, жестокой схватке с фашистскими «тиграми». Он стоит во весь рост, в комбинезоне и шлеме. Мы положили к его ногам живые цветы...
Радушно принял гвардейцев город Казатин. Нашим танкистам он памятен вдвойне. В жарком июле 1941 года они сдерживали тут, под городом, бешеный натиск фашистских орд. В те труднейшие знойные дни мы только что вступали в борьбу с опытным, коварным врагом и сразу же почувствовали, что «непобедимые» гитлеровцы не так страшны, что их можно бить. Но силы были тогда неравны, и немало товарищей наших полегло на казатинских полях. Гвардейцы вернулись сюда через два с. половиной года. Фашисты, укрепив город, засели в Казатине и намеревались в нем зимовать. Но наши танкисты совершили неожиданный обходный маневр и вынудили врага отойти. Главную роль в этом бою сыграли танки Ивана Бойко. И через четверть века казатинцы восторженно встретили героя. Они присвоили ему звание почетного гражданина города. И хотя Ивану Никифоровичу не в новинку такая высокая честь, наградой казатинцев он гордится особо: ведь рядом его родная земля, с которой связаны светлые воспоминания детства и юности...
Многолюдным был сбор однополчан весной 1970 года в Прикарпатье. Благоухала щедрая весна. Цвели сады. Высились у дорог все в белой кипени огромные груши. Омытые весенними дождями, стояли в зеленом наряде села и города. Вот и Ивано-Франковск, по-довоенному Станислав. Отсюда мы ушли на войну. Все тс же узкие, мощенные камнем улицы, островерхие черепичные крыши. Все тот же вековой парк. Мы вернулись в свою молодость; узнавали улицы, дома, где жили. Шумели листвой все те же старые деревья, и кажется, те же грачи горланили на их ветвях. Но глаз схватывал и перемены: рядом со старыми особняками выросли современные здания, на окраинах появились новые улицы, а за парком, где был пустырь, синело в гранитных берегах искусственное водохранилище.
Утром я вышел из новой гостиницы к этому озеру, сотворенному людьми, увидел синюю гладь, освещенную еще розоватым солнцем, и рыбаков с удочками, и спортсменов, выбежавших на тренировку, и застывшие в ожидании гребцов лодки, — вдохнул всей грудью сыроватый бодрящий воздух и почувствовал такой покой, такое непередаваемое великолепие, что захотелось остаться здесь навсегда...
И еще налетела вдруг пронзительная мысль: как дорого мы заплатили за этот покой; мы уходили отсюда в бой, и нас было много — тысячи, а вернулось на праздник несколько десятков. Могилы моих товарищей, с которыми я здесь служил до войны, — под Мценском и Москвой, под Воронежем и на Курской дуге, под Казатином и Сандомиром, на Одере и в поверженном Берлине...
Многое врезалось в память о тех незабываемых днях па цветущей земле Прикарпатья.
Вот чистый уютный городок Коломыя. 9 мая. День Победы. На Центральную площадь собрались жители — колонны рабочих, служащих, пионеров. Звучит тихая скорбная музыка. Несут венки к братской могиле. Все полнится гора живых цветов. Все ниже опускаются головы людей. Тут похоронены и наши гвардейцы, сражавшиеся за освобождение города. Святые минуты поминания друзей, молчания и клятв! И вся площадь смолкла, когда на митинге взял слово высокий, стройный генерал с пробивающейся сединой. Он долго молчал, едва справляясь с охватившим его волнением. И как же не волноваться? Это он, Владимир Бочковский, тот двадцатидвухлетний капитан, который руководил боем за Коломыю. Это его друзья, проявив геройство и военное искусство, рискуя жизнью, спасли город от разрушения. И он, ныне почетный гражданин города, сказал:
— Нам было трудно тогда, мы теряли боевых друзей, но мы знали, что делаем это ради мирной жизни на нашей прекрасной земле.
А потом мы сидели в уютном зале за праздничными столами и вспоминали пройденный путь: от границы к Москве и от ее стен к Карпатам и Берлину. Произносили тосты, рассказывали о многом, смеялись забавным историям. Рядом с генералом Бочковским сидел Владимир Константинович Зенкнн, мужественный моряк, приехавший па встречу из далекой Находки, с Тихого океана. Все называли моряка ласково — Володя. Он сын полка, воспитывался мальчишкой в батальоне Бочковского, за подвиги на войне получил две боевые медали. И вот когда дошла до него очередь говорить, Зенкин встал и начал вспоминать о том, как заботились о нем. мальце, старшие, как в трудные дни оберегали его от опасности и отдавали ему последние, запачканные соляркой сухари. Тут Владимир Константинович не выдержал и разрыдался. Большой, сильный человек, «морской волк», отец семейства, плакал и никак не мог справиться с нахлынувшими переживаниями.
И мы не успокаивали, не утешали его: мы тоже плакали. И каждый плакал о своем: один — о потерянном друге, другой — о незаживающих ранах, третий — о несбывшемся, разрушенном в молодости счастье, четвертый горевал о том, что рано постарел, и все мы разволновались от того, от чего нельзя было не разволноваться. Это были грустные и светлые слезы...
Минуты слабости, бывавшие и на войне, продолжались недолго. Затем вовсю разгулялось веселье — шумное, искрящееся шутками, громким хохотом, неудержимым задором. В пляс пошли два Павла — Заскалько и Мищенко. Спели свою заветную, гвардейскую. Аккомпанировал автор, все тот же Алеша Гурьев, ныне преподаватель музыки в Воткинске, уважаемый всеми Алексей Кириллович. И играл он все на том же фронтовом баяне.
Притихли, вспомнив Подмосковье и ту зиму, когда родилась наша песня. А Гурьев, воспользовавшись затишьем, спел вполголоса, задушевно другую свою песню. Она — о фронтовых друзьях, о ветеранах:
Ни бомбы, снаряды, ни пули,
Ни боли от нажитых ран,
Ни бури тебя не согнули,
Гвардеец, солдат, ветеран.
В легенду уходят пути боевые,
С годами белой и белей седина.
Душой же, друзья, мы всегда молодые
Гвардейцев лихих не сломила война.
Да, из тяжких испытаний, из ожесточенных сражений мы вышли закаленными, мудрыми, еще сильнее полюбившими жизнь, нашу дорогую советскую землю.
Боль утрат, свои легендарные победы, свою неистребимую веру в будущее, зрелость воинов и строителей — весь наш выстраданный, дорого оплаченный опыт мы с гордостью и надеждой передаем грядущим поколениям.
