Оглавление
...
Прощай, гвардейская
Последний бой Александра Бурды
Гибель комиссара
Память сердца

Прощай, гвардейская
Днепр... Днестр... Прут... Висла... Одер... Голубые ленты этих рек — этапы героического пути 1-й гвардейской в Великой Отечественной войне.

По приказу командования генерал Катуков приступил к формированию механизированного корпуса. И ядром нового соединения стала 1-я гвардейская танковая бригада. Стяг бригады, завоеванный в тяжкую пору обороны Москвы, стал знаменем 1-го механизированного корпуса. И как прежде, по традиции выносили его за час до атаки и разворачивали перед строем бойцов.

Почему танковая бригада прекратила свое существование как самостоятельная боевая единица, почему влилась в корпус?
Гитлеровцы под Москвой были наголову разбиты, и надо было развивать достигнутый успех, расширять прорыв. И тут потребовалось создание крупных танковых и механизированных соединений. Прошел период маневров на «пятачках». Новое время — новая тактика. Если раньше удар, в котором принимало участие сорок танков, считался массированным, то теперь нужно было в стальном кулаке сосредоточивать до сотни машин. Тяжелая пора, когда на весь фронт приходилось не более полусотни современных танков, миновала. Наши заводы теперь уже могли обеспечить фронт необходимым количеством тридцатьчетверок.

Опыт гвардейцев-ветеранов бригады пригодится в грядущих битвах, будет изучен в частях и соединениях. Поэтому многих офицеров перевели в другие танковые части.

Но вернемся к 1942 году.

После вторичного ранения, выйдя из госпиталя, я уже не попал в родную бригаду. И все-таки, получив короткий отпуск, я разыскал боевых друзей, съездил к ним попрощаться и вернулся в Москву.

В один из августовских дней я был принят начальником Главного автобронетанкового управления генералом Я.Н. Федоренко.
Как-то странно было слышать сугубо штатское «здравствуйте» из его уст. И первые слова: «А где же ваша звездочка, майор? Ведь указ о присвоении вам звания Героя Советского Союза издан еще в январе, а сейчас осень у порога».

— Что же делать, — смутился я, — успею получить к после войны.
— Эх, батенька мой, — укоризненно сказал генерал. — Война еще продолжается... Ну вот что, завтра отправитесь в Кремль и получите награду. Потом два дня отдохнете и — в Сталинград.
— Как в Сталинград? — не понял я.— А моя бригада?

— Вы направляетесь в распоряжение Сталинградского военного округа, — голос Федоренко стал жестче. — Там вы нужней. Это решение окончательное. Желаю удачи. Ну-ну, не унывайте, майор, ведь вы же гвардеец! — Федоренко дружески пожал мне на прощанье руку.

И вот мы сидим в Георгиевском зале, при непривычно ярком свете огромных люстр. Народу много — бойцы, командиры, кое-кто в штатском — это подмосковные партизаны и бывшие ополченцы.

Вышел Горкин и объявил, что вручать награды будет Михаил Иванович Калинин. «Прошу вас, товарищи, не очень крепко жмите руку Михаилу Ивановичу», — попросил он.

В зале заволновались.

А мне припомнилась первая встреча со Всесоюзным старостой. Было это в апреле 1940 года в Свердловском зале, когда мне вручали орден Красного Знамени за бои с белофиннами.

Вошел Калинин. Секретарь нес за ним целую гору папок и коробочек. Один за другим подходили мы к Михаилу Ивановичу и, забывая от волнения просьбу Горкина, от всего сердца крепко жали сухую горячую руку.

Когда назвали мою фамилию и я подошел к столу, Калинин сказал улыбаясь:
— С этим греком я уже вторично встречаюсь. Не так ли?
— Так, Михаил Иванович. Только от греков в четвертом колене у меня одна фамилия осталась.
— Побольше бы нам таких греков, — рассмеялся Калинин. — Тогда мы фашистов быстро побьем.

... А через два дня, захватив свой вещмешок и чемоданчик с солдатскими пожитками, я отправился на Казанский вокзал.

Последний бой Александра Бурды
Когда кончилась война и мы, ветераны 1-й гвардейской бригады, встретились в Москве, на квартире у одного из друзей, кто-то предложил сделать перекличку.

— Старший лейтенант Соломянников.
— Есть!
— Полковник Бойко.
— Есть!
— Капитан Самохин.
— Погиб на Смоленщине в 1942 году.
— Подполковник Бурда.
— Погиб на Украине в 1944 году.
— Лейтенант Любушкин.
— Погиб под Ельцом в 1942 году.
— Полковник Столярчук.
— Погиб на Украине в 1944 году.
— Старший лейтенант Лавриненко.
— Погиб под Москвой в 1941 году...

Да, то была печальная перекличка. Мы вспоминали павших друзей, тех, кто не дожил до победы. В тот день я дал себе слово: выяснить обстоятельства и подробности гибели фронтовых друзей. И все эти годы собирал документы, работал в архивах, разыскивал оставшихся в живых участников тех героических боев, в которых смертью храбрых пали мои побратимы. Я искал, встречался с очевидцами, с семьями героев... Сколько знакомых лиц вставало перед глазами, сколько имен...

А сейчас расскажу о смерти моих самых близких друзей — Александра Бурды и Фрола Столярчука.

Январь 1944 года. Подполковник Бурда в то время еще командовал 64-й танковой бригадой. Это было на Украине, в районе села Цибулево. Обстановка сложилась тяжелая: фашистские «тигры» окружали бригаду. Обе стороны несли большие потери. Но приказ командарма гласил: во что бы то ни стало удержать Цибулево! Танкисты понимали, что от их действий зависит судьба важной операции, и делали все возможное, чтобы не только прорвать кольцо окружения, но и контратаковать врага. А враг был сильный: бригаде противостояла 6-я немецкая танковая дивизия, которая хоть и была потрепана в боях, но танков имела значительно больше.

Гитлеровцы, не считаясь с потерями, стремились захватить Цибулево и Зарудинцы. Однако Бурда не только отважен, но и хитер: он, маневрируя по фронту, сбивал врага с толку, его танки появлялись там, где их не ждут, создавая видимость численного превосходства, — излюбленная катуковская уловка, в совершенстве освоенная его питомцами.

Но время шло, и неравенство сил все больше и больше давало себя знать. И вот настал решающий момент.

О том, как складывался этот тяжелый бой, мне рассказал гвардии старшина Оверченко, на руках у которого умер отважный комбриг:

— Двадцать пятого января мы все удерживали район Цибулево... Капитан Федоренко бился в самом селе, а штаб бригады стоял в Ивахнах. День был, на нашу беду, ясным, солнечным, и в небе беспрерывно кружили «мессершмитты» и «юнкерсы». А по земле отовсюду лезли «тигры». Из штаба армии звонят: «Не отступать ни на шаг!» Александр Федорович отвечает: «Есть, ни на шаг!» Он понимает, что, если мы отойдем, Федоренко станет совсем тяжело. А село Ивахны, скажу я вам, стоит как раз на берегу речки. Речушка такая паршивенькая, берега заболочены — танкам не пройти. Через нее переброшены три мостика, специально для танков. Значит, надо их удержать... Немец тоже хитрый, понимает: Цибулево ему не взять, Федоренко там очень умно бьется. И вот они посылают свои «тигры» прямехонько на наше село и бьют уже прямой наводкой. А мы сидим с комбригом во дворе одной хаты и смотрим. Чем их отбить? Нечем! Танк у нас всего один. И тут поступает приказ отвести штаб бригады на Лукашевку. Александр Федорович сразу стал таким спокойным, каким мы его никогда не видели, и приказывает начальнику штаба подполковнику Лебедеву :

«Выводите колесные машины на Лукашевку! Комендантский взвод и регулировщика — ко мне! Я со своей тридцатьчетверкой прикрою отход».

А командиром его машины был старший лейтенант Самородов, бравый, боевой танкист. Начштаба говорит:

«Может, Самородов сам прикроет?»

Бурда отрезал:
«Выполняйте приказ!»

Все колесные машины ушли. Остался лишь танк комбрига, и мы тут же — комендантский взвод, короче говоря, горстка людей.
«Тигры» уже совсем близко. Бурда приказал нам сесть на броню, а сам вскочил в танк, развернул башню назад, чтоб с ходу бить, и мы пошли. Я в это время почему-то взглянул на часы. Было четырнадцать ноль-ноль, помню.

Идем. Комбриг маневрирует, сам бьет из пушки по фашистам. Те наступают неуверенно: очевидно, думают, что наш танк не один. Огонь ведут сильный. На броне несладко приходится, осколки так и свистят.

Рядом со мной боец Лысков, его ранило в глаз. И второй боец, Ветер, говорит мне:
«Андрей Филиппович, я тоже ранен». «Держись Ваня, еще немного».

И только я это сказал, как по машине ударил тяжелый снаряд. За ним сразу второй, третий...

Мы, как горох, на землю. Как живыми остались, не знаю. Танк остановился. Из люка Самородов кричит:
«Оверченко, ко мне! Комбрига ранило...»

Бросился я к машине, а Александр Федорович сам из люка вылезает. Белый—белый, в лице ни кровинки, рукой за живот держится, а там кровь. Перевалился через борт и упал…

Подхватил я его — сила есть — и понес. Иду сам не знаю куда, дороги не разберу. Одна мысль: не достался бы комбриг немцам. Догоняют меня ребята. Начали нести его вчетвером. Спустились в ров. Пронесли еще метров двадцать. Впереди пологий выход, а идти невозможно: пулеметы строчат как сумасшедшие...

И тут, когда мы решили, что это конец, неожиданно пришло спасение. Смотрю, метров за двести от нас идут две тридцатьчетверки из 40-й бригады. Я скинул шинель и бегу наперерез. Один танк проскочил мимо, не заметил, а второй остановился. Положили мы комбрига на броню, двинулись. Через метров триста — удар, прямое попадание снаряда. Но машина, к счастью, не повреждена. Дали полный ход и вышли из зоны обстрела. Александр Федорович пришел в себя. И отлегло у нас от души. Ну, думаем, спасли! Но тут новая беда: налетели «юнкерсы», бомбят дорогу. Пришлось переждать в балке. Комбриг вновь потерял сознание. А как выехали на дорогу, открыл глаза:

«Скоро?» — «Скоро, уже видна Лукашевка».

Отнесли его в санбат, положили на операционный стол, он еще с минуту дышал. Начали резать рукав. Женщина-врач держит за руку. И вдруг:
«Пульса нет!»

А он уже мертвый.

Привезли его в Калиновку. Мы сидели возле него. Всю свою боевую жизнь вспомнили. Так обидно было, что наш батя не дожил до победы...

Похоронили его в городе Ружине, на Винничине. Стояли мы у могилы и не скрывали слез. И начальник политотдела бригады подполковник Боярский долго не мог слова вымолвить, в горле слезы. Потом все же пересилил себя, выступил. Говорил о том, какой замечательный человек был наш комбриг и как люди должны беречь память о нем.

На земляной холмик поставили гильзы от тяжелых снарядов и сделали надпись: «Здесь похоронен А.Ф. Бурда. 1911—1944».
А вскоре всю страну облетела весть: за беззаветную отвагу и героические подвиги гвардии подполковник Бурда посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. С тех пор одна из улиц Ружина называется Имени комбрига Бурды.

Потом было собрание. Коллектив решал, как оповестить семью комбрига: жену и двенадцатилетнего сына. На родину Бурды, в шахтерский городок Ровеньки на Донбассе, был послан офицер, он отвез вещи покойного Александра Федоровича и письмо вдове. Вот оно:

«Дорогая Анна Ивановна! Имя Вашего мужа, погибшего смертью героя, дорого всем танкистам. Вот почему мы решили (если, конечно, Вы не возражаете) заменить отца Вашему сыну Евгению и дочери Светлане. Мы хотим, чтоб он поступил в Суворовское училище, стал офицером и пришел в нашу часть на смену отцу. Чтобы следить за его воспитанием, мы создали совет отцов, в который вошли наши лучшие командиры... боевые товарищи Александра Бурды».

Гибель комиссара
Жарким было лето 1944 года — последнее лето войны. Красная Армия наступала на всех фронтах. Войска 1-го Украинского фронта в те июльские дни вели бои на Волыни. Прихода освободителей с нетерпением ждал Львов — старинный украинский город. В авангарде наступающих советских войск шла 150-я Киевско-Коростеньская отдельная танковая бригада, куда в свое время получил назначение на должность начальника политотдела Фрол Евстафьевич Столярчук.

Тщательно готовились к решающему броску танкисты. Много работы было и у Столярчука: он побывал в каждой роте, беседовал с экипажами, разъясняя им всю важность задачи, зажигая людей горячим большевистским словом.

В ночь на четырнадцатое июля танки бригады рванулись вперед и вклинились на десять-тринадцать километров в первую полосу обороны противника. Бой шел всю ночь. Гитлеровцы оказывали упорное сопротивление. Подтянув к селу свежие силы — танки и артиллерию, гитлеровцы образовали прочный заслон. Брешь, пробитая в их обороне, закрылась, и наши танкисты оказались в окружении. От основных сил армии их отделяло всего двадцать пять километров.

Надо было решать задачу с двумя неизвестными: пробиваться дальше и идти на форсирование Буга, или стоять насмерть на отвоеванном клочке в ожидании приданных частей? Взвесив все «за» и «против», командир бригады Герой Советского Союза полковник Пушкарев принял решение: отбивая все атаки наседавшего врага, дождаться подхода основных сил.

Прямое попадание снаряда вывело из строя танк комбрига. Пересев на другую машину, Пушкарев поспешил на правый фланг, где гитлеровцы перешли в контратаку. На командном пункте остался полковник Столярчук.

— Держитесь, друзья! — прозвучал в шлемофонах танкистов голос Фрола Евстафьевича. — Наши близко. Выстоим еще один час — и победа за нами!..

То были его последние слова. Шальная пуля поразила Столярчука. Отважный гвардеец был ранен в грудь навылет и тут же скончался. Перестало биться пламенное сердце коммуниста.

Не довелось комиссару увидеть, как ураганный огонь наступающих частей смял оборону врага, как стремительно был форсирован Буг...

За большую работу по воспитанию партийно-комсомольских кадров и всего личного состава танковой бригады в период наступательных боев на Курской дуге и за форсирование Днепра, за проявленное мужество в боях Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 сентября 1944 года Фролу Евстафьевичу Столярчуку было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

В зеленом затишье небольшого кладбища города Луцка высится скульптура воина. Здесь похоронены воины, отдавшие свою жизнь за освобождение родной земли от фашистских захватчиков. В одной из могил покоится отважный комиссар, Герой Советского Союза гвардии полковник Столярчук.

На родине прославленного гвардейца в селе Сальницы Винницкой области пионерская дружина носит его имя. В селе Подбережье Гороховского района на Волыни, где погиб Столярчук, одному из колхозов присвоено имя Героя.

Память сердца
Во время войны, куда бы ни забрасывала меня солдатская судьба, я поддерживал связь с друзьями—танкистами. И сейчас переписываюсь с теми, кто жив, и с родными тех моих боевых товарищей, которые погибли в борьбе с фашистскими захватчиками.

Это письмо я получил с берегов Волги, где живет семья геройски погибшего гвардии капитана Константина Самохина:
«...Мы до сих пор больно переживаем гибель нашего любимого сына, брата и отца. Как хорошо, что Вашу статью о Косте напечатали в газете. Мы надеемся, что Вы еще напишете свои воспоминания о нем: три его брата служат офицерами Советской Армии и они хотят знать все о славном боевом пути Константина...»

А вот что пишет брат Александра Бурды из Донбасса:
«Благодарю Вас от себя и от всех шахтеров-земляков из города Ровеньки Луганской области за то, что Вы увековечили память моего любимого брата Саши. Благородное и нужное это дело. Ваша книга «Сын донецкой земли», которую Вы посвятили Герою, является не только для меня, но и для моих земляков-шахтеров настольной книгой. Она помогает вести воспитательную работу с молодежью».

Пока была жива Матрена Прокофьевна Лавриненко, мать прославленного танкиста Дмитрия Лавриненко, приходили весточки и от нее. В одном из писем она писала: «...Ваше воспоминание в армавирской газете о моем любимом сыне еще раз встревожило материнское сердце. Я помню Вас до войны и Вашу дружбу с Митей. Как он мечтал о дне победы, но погиб в Подмосковье. Было у меня два близких человека, муж и сын, они отдали свою жизнь за Родину. Никогда не забуду их, моих родных, и не забуду тех, кто пишет мне письма, — митиных однополчан... Приезжайте в гости. Очень хочется услышать рассказ о сыне...»

Я побывал в Армавире, гостил у матери Дмитрия. Она показывала мне письмо генерала Катукова, которое он написал на листке фронтового блокнота восемнадцатого декабря 1941 года, в день, когда погиб ее сын:

«...Ваш сын, дорогая Матрена Прокофьевна, погиб смертью героя за свой народ, за всех матерей, за нашу Советскую Родину... Не плачьте, мама, гордитесь своим отважным сыном. За его смерть мы жестоко отомстим врагу...»

До поздней ночи рассказывала она о своей жизни...
«Хорошо, что не забывают друзья Мити, его однополчане, часто навещают меня, старуху...» Матрена Прокофьевна Лавриненко была почетной гостьей на традиционной встрече ветеранов-гвардейцев девятого мая 1965 года в Москве.

Приходят письма и с такими печальными известиями — ушел из жизни еще один наш боевой товарищ — и защемит сердце, снова и снова вспоминаешь, каким он был в те фронтовые годы, его подвиги.

В семье Героев Советского Союза, воинов-танкистов нашей бригады, первым этого высокого звания дважды был удостоен Иван Никифорович Бойко. Девятнадцати лет пришел он добровольцем в Красную Армию, остался на сверхсрочную, потом окончил Ульяновское танковое училище имени В.И. Ленина. В первый же день Великой Отечественной войны его танковый батальон вступил в бой на земле Белоруссии. Под Смоленском он был контужен, под Тулой в ноябре сорок первого года ранен. Из госпиталя прибыл в 1-ю танковую бригаду, когда она, освободив Волоколамск, взламывала новый вражеский оборонительный рубеж на гжатском направлении.

За освобождение Казатина И.Н. Бойко был удостоен первой Золотой Звезды. Все дальше на запад шли с боями прославленные гвардейцы М.Е. Катукова. Гвардии подполковник И.Н. Бойко командовал уже бригадой. За бои по освобождению Черновиц и выход на границу с Румынией бригада была награждена орденом Ленина и удостоена наименования Черновицкой, а на груди у Ивана Никифоровича засияла вторая Золотая Звезда. Бойко довел бригаду до Берлина.

Четыре города Украины — Казатин, Ружин, Черновцы и Городенка, в освобождении которых участвовал герой—танкист, избрали его своим почетным гражданином.

Скончался дважды Герой Советского Союза первогвардеец Иван Никифорович Бойко в 1975 году.

Ежегодно в День Победы мы совершаем поездки по местам бывших боев, встречаемся с населением, со школьниками, рассказываем, какой дорогой ценой завоевана свобода и независимость нашей Родины.

Ветераны поддерживают связь с краеведческими музеями Мценска, Волоколамска, Воронежа, Черткова и Коломны.
Ветераны—первогвардейцы — желанные гости во многих школах страны, потому что многие пионерские дружины и отряды носят имена ветеранов бригады М.Е. Катукова, В.А. Бочковского, Дмитрия Лавриненко, Александра Бурды, Константина Самохина, Ивана Любушкина и многих других прославленных танкистов.

В день 30-летия Победы ветераны вновь встретились в Прикарпатье, в городе Коломыя.

Собрание открыл прославленный танкист бригады Герой Советского Союза генерал-майор Владимир Александрович Бочковский.

— Друзья! Орлы-гвардейцы! В 1976 году мы отпразднуем наш день рождения гвардии танкистов, отметим свое тридцатипятилетие. Как видите, мы еще молоды, хоть и поседели. Так вспомним же наших погибших друзей, их бесстрашие и мужество. Они всегда с нами и вечно будут жить в наших сердцах — Фрол Столярчук, Александр Бурда, Иван Любушкин, Дмитрий Лавриненко, Константин Самохин и многие, многие другие наши соратники, те, кто не дожил до победы, отдал свои молодые жизни во славу Родины.