ОТ ОДЕРА К ГДЫНЕ

До фашистского логова оставалось около 100 км. Успешное продвижение Советской Армии и ее вступление на территорию гитлеровской Германии вызвали панику и растерянность в стане врага. Гитлеровское военное командование принимало все меры, чтобы остановить наше наступление мощным ударом из Восточной Померании, где была сосредоточена крупная группировка, разгромить советские войска, вышедшие на Одер, и тем самым упрочить свое положение на берлинском стратегическом направлении. Ставка Верховного Главнокомандования вовремя разгадала замысел врага и приняла меры к ликвидации восточно-померанской группировки немцев. Разгром этой группировки возлагался на войска 2-го Белорусского фронта с привлечением части сил 1-го Белорусского. Командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г.К. Жуков выделил для разгрома и ликвидации немецко-фашистской группировки две танковые и две общевойсковые армии, а также армию Войска Польского. Советским войскам предстояло разгромить группировку врага, насчитывающую в своем составе около 40 пехотных и бронетанковых дивизий.

Заканчивался бесснежный январь. Предполагалось развить военные действия вдоль Одера на север, в сторону Балтийского моря. Свой прежний боевой рубеж мы передали войскам генерала Чуйкова. Расчеты командования армии и командиров корпусов подверглись значительной корректировке, поскольку реальная боевая обстановка заставила нас почти без паузы и восстановления понесенных в Висло-Одерской операции потерь продолжить наступление на новом направлении.

22 февраля 1-я танковая армия получила боевую задачу: после прорыва дивизиями 3-й ударной армии главной полосы обороны развить наступление на север и к исходу третьего дня операции выйти на побережье Балтийского моря, с ходу овладеть городом Кольберг (Колобжег).

Войскам предстояло наступать в трудных природных и погодных условиях. На территории Померании много болот, озер, узких проходов и мало дорог с твердым покрытием. Тревожило также, что населенные пункты, города приспособлены к длительной обороне. Все опорные пункты и узлы сопротивления прочно опоясаны инженерными заграждениями.

По предварительным разведданным, в полосе нашего наступления на заранее подготовленных рубежах оборону держали две пехотные дивизии противника. В резерве находилась 7-я танковая дивизия СС, 911-я бригада штурмовых орудий и 503-й батальон тяжелых танков.

1 марта после упорной 45-минутной подготовки войска ударной группировки 1-го Белорусского фронта перешли в наступление. К 11.00 они прорвали первую позицию главной полосы обороны противника и продвинулись на 1,5—2 км. Для наращивания удара и завершения прорыва командование ввело в бой передовые отряды 1-й гвардейской танковой армии, которые сломили сопротивление немцев и к исходу дня вышли на рубеж Гросс-Зее, Неренберг.

Вражеская оборона на шифельбайнском и кольбергском направлениях была полностью прорвана, и к утру 3 марта 1945 года открылся путь к Балтийскому морю, Бросая технику, оружие, раненых, разбитые войска противника отходили в разных направлениях, но более всего стремились за Одер.

Оценив сложившуюся обстановку, генерал Катуков приказал мне овладеть Драмбургом, Бельгардом, Керлином и перейти к обороне, не допуская отхода противника на запад. В задачу танкового корпуса гвардии полковника Бабаджаняна входило к исходу 3 марта овладеть городами Кольберг, Трентов, Гросс-Естин, после чего перейти к обороне и быть готовыми к отражению ударов противника с запада.

Действуя на территории врага, мы по-прежнему уделяли много внимания вопросу управления войсками в ходе боя, особенно в оперативной глубине противника. В нашем оперативном искусстве в ходе войны уже сложилась стройная система организации управления войсками, и хотя она полностью оправдала себя, мы всегда учитывали фактор времени, вносили необходимые коррективы. Так, штабы стали маневренными и мобильными. Хотя, сказать по правде, их трудно было скрыть от противника. И потому следовало принимать своевременные меры к рассредоточению и маскировке, иначе штаб мог стать легкой добычей вражеской авиации.

Под напором войск 1-го и 2-го Белорусских фронтов гитлеровцы спешно отходили на запад за Одер, группировались в Восточной Померании и в прибрежных районах Балтийского моря, угрожая правому флангу 1-го Белорусского фронта.
Корпус, имея впереди танковую бригаду полковника Темника и на флангах уступом назад механизированные бригады полковников Анфимова, Гаврилова и Лактионова, двигался на север. Погода не улучшалась: небо все время было затянуто-дождевой пеленой. На поддержку авиации рассчитывать не приходилось.

Чем ближе мы подходили к Шифельбайну (Свидвин), тем чаще вспыхивали у нас боевые столкновения с немцами. Накал схваток постепенно нарастал. Бригады корпуса спешно разворачивались и поочередно вступали в бой.

Давали себя знать потери в Висло-Одерской операции. Все было на счету: танки, самоходки, орудия, снаряды, патроны и, главное, — горючее.

Наступила тревожная ночь 4 марта. С одной стороны, я упорно отбивался от наседающих немцев, с другой, — от командования, требовавшего немедленных успехов. В такие минуты я завидовал необыкновенной выдержке начальника политотдела В.М. Шарова. Несмотря на то, что обстановка с каждым часом усложнялась, держался генерал-майор удивительно ровно.

Считаю подарком судьбы встречу и совместный труд с Василием Михайловичем — высокообразованным, талантливым политработником, смелым, волевым, энергичным человеком. Не помню его усталым, безразличным. Он всегда подтянут, бодр, жизнерадостен. В обращении с людьми корректен. Требовательного к себе и подчиненным В.М. Шарова — человека редкой душевной чистоты — любили не только начальники, но и подчиненные, за личную исполнительность, трудолюбие и усердие в работе.

Атаки немцев следовали одна за другой. Широким фронтом противник стремился преодолеть нашу оборону, пытаясь вырваться из восточно-померанского «мешка», который прочно завязывали перед Одером войска 1-го Белорусского фронта.
Неблагоприятно для нас развивались события юго-восточнее Шифельбайна, где немцам в первое время удалось несколько потеснить наши войска. Но вскоре положение на этом участке выправилось.

Время от времени по радио поступали доклады командиров бригад. Настроенные бодро, по-боевому, они все же просили помощи.

Я вышел во двор. Встретил командира зенитной батареи, разговорились.
— Не пойму никак, товарищ генерал,— признался молодой офицер. — Там, где я раньше воевал, все было по-другому, ясно и четко, без всяких там хитрых и туманных маневров. Мы вот уже скоро месяц кружимся, вертимся в тылу врага. А наступали бы по прямой, давно разгромили б фашистское логово...

Подобные рассуждения не удивляли нас своим откровением. Этот командир прибыл к нам из общевойсковой армии и впервые получал боевое крещение в танковых войсках в оперативной глубине противника.

Ночной бой бушевал с нарастающей силой. Казалось, пламя с горящего города перебросилось на своды туманного мартовского неба. Стало светло, как днем. Мы сидели с Шаровым в узкой холодной комнатушке немецкого домика и внимательно выслушивали доклады подчиненных. Начальники штабов бригад Богомолов, Геллер, Василевский и другие запрашивали, куда и как направлять военнопленных, которых скопилось великое множество. Я посочувствовал начальнику разведки корпуса подполковнику А.В. Андрияко. Пожалуй, такой «урожайной» ночи у нас еще и не было. Только на рубеже юго-восточнее Шифельбайна части корпуса захватили в плен около 12 тысяч немецких солдат и офицеров, 56 артиллерийских орудий, 27 танков, 300 автомашин, не считая подбитой, сгоревшей военной техники.

Выполняя указания командарма, во второй половине дня 4 марта я приказал 20-й механизированной бригаде блокировать город Керлин (Карлино), остальным двум бригадам атаковать Бельгард (Бялогард). В очередном ночном бою сопротивление немцев было сломлено. Гитлеровцы бежали, бросив при отступлении большое количество военной техники и складов. В боях за Бельгард погибла отважная и смелая украинская девушка А.Г. Самусенко — заместитель командира 1-го танкового батальона 1-й гвардейской танковой бригады. Она была участницей боев в Финляндии, прошла славный боевой путь в Великой Отечественной войне и пала смертью храбрых на подступах к Балтийскому морю.

Несколько позже начальники штабов бригад Н.В. Богомолов и Е.П. Катыркин доложили, что в городе Бельгард пленено около двух тысяч немцев.

Все приморские города и населенные пункты переполнены гражданским населением разных национальностей: здесь чехи, поляки и французы, датчане и югославы, эстонцы и латыши, белорусы и украинцы, много русских. Истощенные, истерзанные люди, длительное время просидевшие в фашистских тюрьмах и лагерях, направляются на сборные пункты для отправки на родину.

Утром 5 марта оперативную группу внезапно атакует немецкая колонна. Поединок длится около часа. Враг бежит, оставив несколько штабных машин, где находятся секретные документы, карты, а также знамена частей 315-й пехотной дивизии.
5 и 6 марта 19-я и 21-я механизированные бригады продолжают вести бои на шифельбайнском рубеже. С отчаянием обреченных здесь прорывается из восточно-померанского «мешка» на запад 10-й армейский корпус противника. Вскоре к нам на подмогу в район Шифельбайна подходит 364-я стрелковая дивизия 3-й ударной армии. 1-я танковая и 20-я механизированная бригады в это время ведут бои с немцами на побережье Балтийского моря.

При подходе к Керлину я получаю дополнительное боевое распоряжение из штаба армии, в котором говорится, что, овладев городом, корпус должен повернуть на восток и развивать наступление в направлении Данцигского коридора.

С поворотом боевых действий на восток оперативное построение нашей армии не изменилось. Левее действовали части 11-го гвардейского танкового корпуса полковника Бабаджаняна, правее, вдоль морского побережья, наступали части 8-го гвардейского механизированного корпуса, усиленного танковой бригадой Войска Польского.

Во второй половине дня 6 марта на окраине Керлина полковники Темник и Анфимов доложили мне о капитуляции приморского гарнизона. Тут же я ознакомил командиров с новой боевой задачей. Следует отметить, что Висло-Одерская операция явилась классическим образцом использования подвижных групп танковых армий в крупных фронтовых операциях.

— Немецкое командование и не предполагало, — заметил генерал Шаров,— что мы, подойдя к Одеру, повернем на восток, навстречу их отходящим войскам.
— Будем считать, что сюрприз удался, — улыбнулся я.

В ходе боевого рейда нас предварительно известили, что бригады будут наступать на Гдыню и Сопот. Последние дни мы продвигались почти без помех со стороны гитлеровцев и вскоре соединились с частями 2-го Белорусского фронта. В связи с резким поворотом боевых действий в сторону Данцигского коридора 1-я гвардейская танковая армия М.Е. Катукова поступила в оперативное подчинение 2-го Белорусского фронта.

Утром 9 марта Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский приказал обогнать 19-ю армию и к исходу дня передовыми отрядами захватить переправы на реке Леба в районах Фиргенкатера и Витцига, 10 марта нанести удар в направлении города Нойштадт (Вейхерово) и не позже 12 марта выйти севернее Гдыни к побережью Данцигской бухты (ныне Гданьская бухта).
Весна хоть и была в разгаре, но солнце редко выглядывало из-за облаков, чаще небосвод закрывали плотные дождевые тучи.
Корпус продолжал наступать в направлении Нойштадт, Яново. К исходу 10 марта завязались бои за Нойштадт, который был превращен противником в крупный узел сопротивления. 20-я и 21-я гвардейские механизированные бригады отражали в это время атаки фашистов с юга.

С ходу взять Нойштадт не удалось, только после перегруппировки сил в ночь на 13 марта корпус вновь атаковал противника, нанеся рассекающие удары в нескольких направлениях: 1-я танковая бригада наносила удар с востока, 19-я гвардейская механизированная — с юго-запада, 1-я Польская танковая бригада — с севера и тыла. Немцы, опасаясь полного окружения, спешно покинули Нойштадт, оставив много военной техники и большое количество складов. Особенно отличилась в бою 1-я Польская танковая бригада. Она блестяще совершила маневр и внезапно нанесла сокрушающий удар по гитлеровцам с тыла.
Утром 14 марта 19-я гвардейская механизированная бригада совместно с 1-й Польской танковой бригадой завязали бой за Яново, где проходил передний край главной полосы обороны укрепленного района. Противник, заняв заранее подготовленные позиции, оказывал упорное сопротивление. Даже с подходом главных сил корпуса нам не удалось прорвать оборонительный рубеж.

Еще 13 марта 1-я гвардейская танковая армия М.Е. Катукова получила новую задачу: ударом 8-го гвардейского механизированного и 11-го гвардейского танкового корпусов с северо-востока, совместно с 19-й общевойсковой армией, прорвать Гдынский укрепленный район, разгромить немецко-фашистские войска и освободить Гдыню.

Гдынский укрепленный район являлся крепким орешком, и немецкое командование не случайно на протяжении ряда лет совершенствовало его по всем правилам инженерного искусства. Имелся внешний обвод, главная полоса обороны. Основу обороны составляли доты и дзоты с плотностью 4—6 единиц на километр фронта. Все подступы к ним прикрывали минные поля, железобетонные надолбы, рвы и проволочные заграждения. Вся эта железобетонная система как бы вписывалась в резко пересеченную местность, где преобладали холмы, овраги, сопки, поросшие лесом. Все кирпичные здания были приспособлены к длительной круговой обороне.

Нашим танковым войскам предстояло действовать не только в сложных погодных условиях, но и на пересеченной местности, где до предела был ограничен маневр. К тому же, войска, обороняющие Гдыню и Гдынский укрепленный район, поддерживались береговой и морской артиллерией противника.

Мне бы хотелось несколько слов сказать о незнакомой польской девушке, которая довольно неожиданно вручила мне ранним утром топографическую военную карту. На карте опытной рукой были нанесены все железобетонные укрепления крепости Гдыня. Девушка пояснила, где наиболее уязвимые места в крепости и с какого направления ее лучше атаковать. Сказать по правде, вначале я принял этот дар за фашистскую провокацию, но, как потом выяснилось, карта была подлинной и оказала нам немалую услугу в овладении Гдыней. Спустя годы, я узнал от маршала бронетанковых войск М.Е. Катукова, что польская патриотка, вручившая мне карту, являлась активным членом подпольной организации и действовала по ее указанию.
Распоряжением штаба фронта 1-ю гвардейскую танковую бригаду и самоходно-артиллерийские полки 8-го гвардейского механизированного корпуса приказано было использовать для непосредственной поддержки дивизий 24-го стрелкового корпуса, а механизированные бригады ввиду их малочисленности вывести в резерв. Причем Польскую танковую бригаду передать в подчинение командира 11-го гвардейского танкового корпуса полковника Бабаджаняна.

После некоторой перегруппировки войска 1-й гвардейской танковой и 19-й армий возобновили наступление с целью прорыва главной полосы обороны Гдынского укрепленного района. Завязались ожесточенные бои. Распутица, резко пересеченная местность, бездорожье связывали боевые действия советских войск. Наши танки наступали вдоль дорог, и попытки развернуться, отойти от дороги приводили к тому, что машины застревали и становились легкой добычей противотанковой артиллерии и минновзрывных заграждений гитлеровцев.

Чем ближе мы подходили к Гдыне, тем сильнее возрастало сопротивление немцев, любой ценой они стремились удержать в своих руках крупную военно-морскую базу.

23 марта войска 1-й гвардейской танковой и 19-й общевойсковой армий овладели Клайн-Катцем (Малы Кацк) и вышли к Данцигской бухте. Они рассекли 2-ю армию врага на две части и поставили ее в тяжелое положение. Только после этого нашим воинам удалось овладеть Гдыней.

26 марта закончились боевые действия 1-й гвардейской танковой армии в Восточно-Померанской операции. Наш корпус прошел с боями около 300 км, захватил в плен 16 тысяч гитлеровских солдат и офицеров, 156 танков, 285 артиллерийских орудий, 45 бронемашин и транспортеров и много другого военного имущества. (Архив МО СССР, ф. 299, оп. 3070, д. 712, л. 57.)

За проявленный героизм, мужество и отвагу в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками 3200 человек удостоены орденов и медалей СССР. Все соединения и части корпуса награждены орденами.

По окончании боев 1-я гвардейская танковая армия по приказу штаба 2-го Белорусского фронта передавала боевой участок 19-й армии, после чего комбинированным маршем 30 марта сосредоточивалась южнее города Ландсберга (Гожув-Велькопольски), поступив в подчинение командующего 1-м Белорусским фронтом.

   Оглавление   Далее >>